— А шумят почему? — не отставал я.

— Дерутся. — Гоблин был краток, как рассказы Чехова.

Я выглянул на улицу и увидел проходящее «таинство выборов старейшины». Четверо стариков дубасили друг друга кулаками и орали что-то невразумительное, скорее всего оскорбляя друг друга. Потом по одному стали улепетывать с площади, не выдержав конкуренции, и остался только один дед с разбитым носом. Из-за моей спины выглянул жующий Ко и удовлетворенно сказал:

— Я жак и жнал, что выжирут моего деда. Пойду позову его отпраздновать.

К нам величаво вошел новый старейшина, дал подзатыльник моему гиду и сел на его место. Его разбитый нос разбух на пол-лица и напоминал хобот. Так же молча он выдул вино прямо из бутылки и вытер довольно рот.

— Поздравляю с победой, — сказал я.

Дед хитро улыбнулся и ответил:

— И тебе спасибо, хуман. Скажу тебе прямо, ты такой же ученик Рахамана, как я молодая девушка. Но ты оказался полезным племени, и мы тебя есть не будем. Мой внук отведет тебя короткими тропами, и ты больше к нам не возвращайся. А лучше забудь, что мы есть.

Во время разговора дедок уминал пищу и без зазрения совести запивал ее моим вином. Такого поворота событий я не ожидал и был растерян. Как же так, я вроде почувствовал себя чуть ли не властителем племени, а тут такой облом. Меня бах — и ткнули в землю носом. Я посмотрел на молчаливо сидевшего внука, тот только пожал плечами.

— Я хотел бы торговать с вами, — нашелся я, вспомнив разговор с Ко Буру.

— Это другое дело, — согласился дед, — нам нужно зерно, хорошее вино, эликсиры. Это у тебя есть?

— Достану, — кивнул я. — А что вы можете предложить взамен?

Старейшина подобрался.

— Ты хоть и молод, хуман, но не дурак, это видно сразу, поэтому могу предложить золото, хорошо сделанное оружие, амулеты.

— Не интересует, — сразу отрезал я.

— Я догадываюсь, — кивнул очень уж проницательный гоблин. — Ты хочешь знаний?

Теперь кивнул я.

— Договоримся, — ответил таким же кивком дед.

Твою дивизию! Он действует зеркально. Так он еще и психолог!

Я встал и поклонился ему.

— Уважаю вашу мудрость, старейшина.

— Вот, бестолочь, учись. — Дед еще раз дал подзатыльник внуку. — Тебя бы на его месте съели. Ладно, пойду я, — поднялся старейшина. — Надо с народом праздновать. Дальше обговаривай с ним, — кивнул он на внука.

Я дождался, когда уйдет опасный старик, и спросил:

— Ты знал, что я не ученик Рахамана?

— Догадывался, — ответил тот. — Но ты доказал свою силу, и мы не стали оспаривать твое утверждение. А съесть тебя или нет, решает только старейшина.

— М-дя. А я-то считал себя умным. — Я сидел с огорченным выражением лица, и пища не лезла мне в горло.

— Ночевать будешь? — спросил Ко. — Могу самочку молоденькую прислать, — подмигнул он мне.

Я как представил волосатую молодку с длиннющим носом и ушами, так впал в ужас.

— Нет, Ко Буру. Задерживаться не буду, веди на выход, — замахал я руками.

— Ну как знаешь, — не стал настаивать мой проводник, — тогда пошли.

Мы вышли за город и пошли по узкой тропе, через десяток ридок мой спутник остановился и сказал:

— Верни диски от стражей и иди вперед, теперь ты под вашим городом.

Я молча отдал диски и посмотрел на знакомую речку. Обернувшись, застыл статуей. За моей спиной была монолитная стена. Ни тропинки, ни проводника не было. Теперь до меня дошло, почему Ко Буру называл себя подземным кочевником.

— Мы недалеко от академии, — вдруг прервала молчание Шиза. — Скоро откроют заслонки, давай поспешим.

— Да не хочу я купаться в дерьме, — возмутился я.

— Ты знаешь заклинания торнадо, и у тебя пояс левитации, соедини их — и выйдешь чистым, — терпеливо объяснила мне Шиза свой план.

Подумав немного, я решил последовать ее совету. Включил уменьшение веса на максимум, окружил себя торнадо, придал вектор направления и полетел над водой, влетел в узкий шлюз и отправился дальше. Перед моим подлетом створки шлюза стали открываться, и я, довольный, вылетел в бассейн отстойника, поднялся и увидел Брагу.

— Закрывай, быстро закрывай заслонку, — заорал испуганный Брага, увидев непонятный вихрь над отстойником.

— Спасибо, Брага, ты меня выручил, — сказал я и улыбнулся, чтобы сгладить внезапность моего появления.