— Принимаю в род Гремучих Змей Ирридара-малыша, да докажет он, что достоин быть членом рода.

Для меня ее фраза прозвучала несколько двусмысленно. Производителем в их роду я быть не желал, поэтому ответил:

— Принимаю хлеб от шаманки Ленеи из рода Гремучих Змей и вхожу в род условно. Всех, кто усомнится в том, что я достоин этой чести, порву на хрен, — и под удивленными взглядами присутствующих стал поглощать лепешку. Потом налил вина в кружки по половине и одну протянул орчанке со словами: — Ты не пожалеешь о своем выборе, — и, не отрывая взгляда от ее глаз, выдул свою порцию. Вытер губы и нагло спросил: — Теперь что, надо целоваться?

Орчанка внимательно и оценивающе на меня посмотрела и сказала:

— Кого другого, малыш, я за этот вопрос убила бы, но с тобой поцелуюсь. — Она притянула меня к себе сильными руками и впилась мне губы, да так, что клыками прокусила верхнюю губу.

Мой рот наполнился кровью, которую она втянула в себя и проглотила. Потом резко оттолкнула меня. Сначала она усмехалась, смотря на глубокие раны на губе, из которых обильно текла кровь, но по мере того как они затягивались, улыбка сползала с ее лица.

— А ты не так прост, малыш, — задумчиво разглядывая меня, произнесла она и вдруг скомандовала своему сопровождению: — Уходим!

И они так же шумно, как вошли, покинули трактир.

— Она выпила твою кровь? — глядя на меня из-под нависших бровей, спросил один из братьев.

— Наверное, — ответил я. — А что, это плохо?

— Ведьма теперь будет тебя чувствовать, если ты окажешься где-то недалеко, а хорошо это или плохо, будет зависеть от того, что она с тобой захочет сделать.

— Сейчас ты для нее просто интересная зверушка, которая ее позабавила, — ответил за наемника десятник. — Ты осторожным быть просто не умеешь, это я понял. Кроме того, везучий как не знаю кто. Но если из-за тебя в походе начнутся неприятности, я убью тебя сразу. Хочу, чтобы ты, студент, запомнил мои слова. Степь любит тишину. Пошли, ребята, — сказал он братьям.

Они ушли, а я остался один за столом. Мои мысли крутились вокруг только что случившегося. Шаманку я не боялся, но вот узнать обычаи орков надо было по-другому, не так отсвечивая. Мне хотелось свои возможности сохранить в тайне, но шутливый настрой иногда не к месту меня подставлял, при этом Шиза вела себя отстраненно, не мешая и не помогая.

— Я не вмешиваюсь, потому что у тебя всегда получается вылезти из задницы, в которую ты сам себя загнал. И получается лучше, чем это сделала бы я, — ответила на мои размышления мой ангел-хранитель. — Тебе и мать говорила: "Витя, ты подумай сначала, перед тем как что-то сделать". Я тоже это тебе скажу: думай.

Вечером я взял корзины с посудой и понес к магистру в подвал. Честно, я думал, что старого засушенного стручка там уже нет, но жердина был на месте и что-то мастерил.

— Ты где пропадал? — не поднимая головы от разложенных на столе медальонов, спросил он.

— Посуду за вами мыл. Вы, магистр, неаккуратно работаете, столько грязи я еще не видел, — поставил корзины в угол, где они стояли, и посмотрел на Луминьяна.

— А говорят, что какой-то студент свару устроил с орками в трактире, — вдруг сказал магистр, не отрываясь от работы.

— Да дурней везде хватает, — как можно равнодушнее ответил я.

— В этом ты прав, — согласился со мной Луминьян, — дураков действительно хватает. Ты себя к кому относишь?

— Учитель, — решил сподхалимничать я, — странный вопрос!

— Я тебе не учитель, а временный начальник, — ответил старик и подошел к корзинам с посудой, достал несколько предметов и внимательно осмотрел. — И вопрос ничуть не странный, нормальный вопрос. Студент у нас один, и это ты. — Он поднял голову и посмотрел на меня, но взгляд его выражал больше удивление, чем недовольство.

Тут, оказывается, слухи разносятся со скоростью поезда, вот и магистр, сидя в подвале, уже слышал о моих подвигах. И что ему сказать, кто я, коли сам же назвался дурнем.

— Сплетни это, — махнул я рукой.

— Странно, — сказал магистр, внимательно рассматривая чистейшую посуду, — ты знаешь заклинания идришей?

Я ожидал всего, но только не этого вопроса, и застыл с открытым ртом.

— А что, — спросил я осторожно, — это большая тайна?

— Этот народ свои тайны никому просто так не открывает, — ответил магистр и понюхал склянку своим орлиным носом.

— Но я так понимаю, магистр, что вы знаете эти заклинания, — не остался я в долгу.

— Я знаю их, потому что моя мать из народа идришей, — ответил въедливый старикан. — А вот откуда знаешь ты, нехеец? — Он остро смотрел на меня, ожидая правдивого ответа, и от того, что я отвечу, могло зависеть развитие последующих событий. А то, что он вычислил во мне нехейца, тоже убеждало, что врать не следует.