У перекрытого наемниками проезда стояла вереница повозок, и злая Ленея прожигала глазами охрану, уперев руки в боки.

— Вот они говорят, что приехали к тебе, — показав на повозки, сказал десятник. — Ты что-нибудь заказывал?

— Подожди, сейчас разберусь, — бросил я на ходу, направляясь к орчанке.

— Привет, Ленея. Что тут происходит? Зачем столько повозок? — Я обвел рукой новый табор, который заворачивал за угол дома и терялся из виду.

— Это мое приданое, — решительно заявила она. — Не думаешь же ты, что я босая и голая?

Я изумленно вскинул брови и снова оглядел длинную цепочку возов.

— А зачем тебе так много?

— Это не мне, это моему будущему мужу, прикажи, чтобы нас пропустили.

За моей спиной раздались несмелые смешки, и десятник произнес с громким смехом:

— Вы только поглядите! Студент всего два дня в посольстве, а уже двух жен нашел! Вот шельмец, и демона уломал, и орчанку!

Ленея сузила глаза и оскалила клыки.

— Что за жена, Тох Рангор?

— Ребята шутят, Ленея, — сказал я как можно спокойнее. — Просто приручил речного демона, чтобы она таскала со дна реки сокровища.

— Студент, я сундук нашла. Вытаскивать? — как-то вовремя прозвучал голос Крали.

Ленея широко распахнула глаза и приоткрыла рот в немом удивлении.

— Я задал тебе вопрос: зачем тут так много повозок? — снова спросил я.

Девушка изумленно на меня посмотрела.

— Меня одарил весь народ, дать за меня меньше — это оскорбление. И теперь я не Ленея. Я больше не являюсь небесной невестой, меня получил достойный. — Она стрельнула в мою сторону глазками.

— А кто же ты тогда?

В груди шевельнулось странное чувство, что все-таки меня надули и втюхали мне орчанку с какими-то далеко идущими целями. Пообщавшись поближе с местными стариками, что в Вангоре, что здесь, в степи, я стал параноидально подозрителен. Они не уходят на пенсию и плетут бесконечные интриги до конца своих дней. Такое вот развлечение вместо телевизора.

— Я Ганга! В будущем Ганга Тох Рангор тана Аббаи из рода Гремучих Змей, — гордо заявила шаманка и с вызовом посмотрела на меня.

Понимая, что спорить — только людей смешить, я молча кивнул. Пусть будет Ганга.

— Что за приданое? Шкуры лорхов и навоз? — Ничего другого мне в голову не пришло, орки богаты лорхами, а те — навозом. А что еще могло быть в повозках орков? Золотые слитки и самоцветные каменья? Как же, держи карман шире.

— Почти, — не смутилась девушка. — Мы будем проезжать?

— Не надо, обоз внутри не поместится. Размести его за городом, пойдет следом за посольством. Сама можешь проходить, у меня есть повозка. Там места хватит двоим.

— Пока ты не взял меня в жены, я с тобой спать в одной повозке не буду. — Новоиспеченная Ганга была настроена решительно, она залезла на облучок богато украшенной кибитки и крикнула остальным: — Поворачивай!

Я вздохнул с облегчением, на время она от меня отстала.

Через два дня с горем пополам посольство собралось и тронулось в путь. За это время я несколько раз искупался, отдохнул. Перестал переживать о том, что скажу Овору и Вироне. Свыкся с мыслью, что всякое доброе дело наказуемо, и постарался смириться. В воде меня нашла русалка, и вместе с подругами дергала меня за ноги, пытаясь снять с меня штаны (голым я больше не купался), я их хватал за хвост и носился по реке туда-сюда, как на катере. Орчанка не появлялась, и мне не надо было забивать голову, что делать с новоиспеченной Гангой.

Когда тронулись в путь, я лежал в повозке и бездельничал. Следом за посольством тянулась длинная вереница повозок с приданым. От скуки я вызвал демона из сумки поболтать, и он предложил поиграть в карты. Как игрок он был почти непревзойденным, сначала поддавался, вгоняя меня в азарт. Потом, извертевшись, предложил играть на что-то существенное. Причем во время игры старался внушить мне, какие люди подлые и только я отличаюсь от них благородством и статью. Что мне самое место у демонов, там любят таких фартовых и умных.

Я в ответ говорил ему про кодекс строителя коммунизма, что он должен измениться, что обманывать плохо и надо быть честным. Что он должен вернуться домой уже с другими взглядами и переделать там порядки. Устроить революцию и построить социализм. Скинуть гнет господ верховных демонов и расправить плечи. Назвал его революционером и пообещал, что его там обязательно убьют, но это будет благородная смерть за идеалы, его мученическая смерть не пройдет бесследно. Что я всегда буду помнить его. Я трепался просто от нечего делать, платил ему той же монетой, убеждая его сменить мировоззрение, и смеялся в душе над его потугами совратить меня. Мне просто было забавно смотреть, как демона корежит от слова "правда", как он исходит потом, как ему хочется плюнуть на меня и мою правду, и я его еще больше доставал.