– И ты следом, - махнула в сторону двери Николь, непримиримо глядя в глаза Анвару.

– Нет, девочка, - усмехнулся Анвар, при этом голос остался властным и жёстким. – Тебя не предупреждали, что нельзя приводить в дом незнакомых дяденек? А ты проигнорировала этот запрет, так что теперь придётся подчиниться. Пока не узнаю истину, я не сдвинусь с места.

Николь переступила с ноги на ногу и осколки захрустели, распадаясь на более мелкие. Не говоря ни слова, мужчина подошёл вплотную, стараясь не наступить на остатки фарфора, и подхватил её на руки.

– Ты что? – начала яростно вырываться Николь. – Убери от меня свои руки.

Анвар видел с какой злостью пыталась освободиться девушка, но он только сильнее прижал её к своей груди и молча отнёс в комнату. Как только поставил на пол, Николь тут же отскочила от него, как ошпаренная.

– Никогда больше не прикасайся ко мне.

– Я в самом начале заметил, что ты шарахалась даже от мысли, что я тебя могу коснуться. Но ты забыла, что я был близко к тебе, очень близко и наши ласки дарили нам взаимное удовольствие. Откуда эта боязнь мужчин? Что-то случилось ещё до того, как ты узнала, что я араб. Так в чём дело, Николь? Думаю, что так ты ведёшь себя со всеми мужчинами, а не только со мной. Рассказывай. Я настырный, если ты ещё этого не поняла я не уйду пока не получу ответ на свой вопрос. Советую не тянуть время и всё мне честно рассказать. Всё, что с тобой случилось. Чем дольше ты молчишь, тем дольше я буду у тебя в гостях. Подумай пока, как расскажешь мне правду, а я сейчас вернусь.

Анвар ушёл, а Николь готова была его убить. Прислушалась к мужским шагам и очень удивилась, когда поняла, что Анвар вернулся в кухню и подмёл разбившуюся посуду. В комнату он пришёл с её тапочками, которые отряхнул от налипших на подошву осколков. Слетев с ног Николь, тапочки так и остались на кухне, когда он подхватил её на руки.

– Русские говорят, что посуда бьётся на счастье.

– Да, наверное, - задумчиво, явно не вникая в сказанное, согласилась Николь. Отойдя к окну и разглядывая голые деревья, сгибающиеся от холодного осеннего ветра, спросила:

– Обещаешь, что уйдёшь, если я тебе расскажу то, что ты хочешь знать?

– Уйду, - уже спокойным голосом подтвердил араб.

Вот только Николь не знала, что про себя он добавил: «Сегодня уйду, но обязательно скоро вернусь».

– Хорошо. Я никому этого не рассказывала, а тебе раз уж ты так хочешь это знать – расскажу. После этого ты навсегда закроешь эту дверь.

Она не хотела смотреть в глаза, стоящему за её спиной облокотившись на стену, арабу.

– Ты уже догадался, что я прекрасно владею арабским языком. Я, по сути, выросла на две страны. Моя мать замужем за состоятельным арабом и я, думаю, вполне счастлива. У мня есть младший сводный брат, который родился уже в Эмиратах. Как ты понимаешь, этот араб не мой отец. Вот только я об этом благополучно забыла. Он очень давно, когда я была совсем маленькой, удочерил меня и всегда относился, как к родной дочери. Забыла я об этом, потому что никто и никогда не говорил мне, что я не родная. Как оказалось, эта тема была под строгим запретом. Каникулы и праздники я проводила в Эмиратах с мамой, отцом и двумя братьями. Старший Юсуф – это сын араба от первой жены, с которой он развёлся ещё до встречи с моей мамой. Мы с Юсуфом откровенно не ладим. Мама встретилась с отцом, если его можно сейчас так называть, случайно в кафе, где сидела с подружками. Она родила меня очень рано, но от большой, как ей тогда казалось, любви. Только мой родной отец, они тогда жили в деревне, был курсантом и приехал домой на лето. Закончились каникулы, и он вернулся в училище, забыв о малолетней девчонке, открестившись от её беременности. Сейчас его давно уже выкинули из армии. Работает охранником, но нигде надолго не задерживается, считая, что к нему несправедливо относятся и мало платят. Мы не общаемся.

Араб, тот который стал мне отцом, оказывается, приезжал в Россию на заключение контрактов на поставку особой древесины для строительства. После подписания договоров, их повезли по историческим местам на экскурсию. Так случайно они и встретились с мамой в тихом уголке России. Как я уже тебе сказала, в Эмиратах я бывала по большим праздникам, а всё остальное время жила и училась в России с бабушкой и дедушкой. Бабушка вообще была против моих поездок, но отец настаивал и мама уговаривала её, потому что и сама очень скучала. Бабушке ничего не оставалось, как отпускать меня в Эмираты хотя бы ненадолго. Вот так и я и жила, любимая всеми, как называл меня отец, - принцесса.

Прошлым летом мы с подругами стали призёрами конкурса молодых дизайнеров, который проводился в Абу-Даби. Наш проект будет реализован при строительстве нового бизнес-комплекса, это та грандиозная стройка, о которой пишут даже за рубежом. Следующим летом предполагается, что мы прилетим в Эмираты на его торжественное открытие.

Анвар удивлённо приподнял бровь и одобрительно качнул головой, но предусмотрительно промолчал, чтобы не сбить настрой Николь на дальнейший рассказ. Сейчас она открывала ему свою душу.

– Вот на этом всё хорошее в моём рассказе заканчивается. Оказывается, один богатый араб положил глаз на меня и решил взять в жёны. Отец никак не мог отговорить его, тот настаивал и даже скрытно угрожал. А я, когда этот араб пришёл к нам в дом, просто разыграла его, прикинувшись глупой и некрасивой девчонкой. Аль Забир сам отказался от меня, а когда узнал о розыгрыше пришёл в ярость. Вот только я об этом даже не подумала, потом на приёме в честь старого шейха попросила у него прощение, но было поздно. Он уже спланировал для меня жуткую месть. Шейх оказался его другом, и они решили отдать меня на растерзание сыну шейха – Зишану. Они всё продумали. Мой приёмный отец сам продал меня на одну ночь этому Зишану. Я не знаю, как они договаривались, но отдали в полное владение этому мерзкому гаду. Предали меня и мои телохранители, которые с детства были рядом. Али я вообще считала своим вторым отцом, он конечно намного моложе его, но всегда не только охранял, но и заботился обо мне, рассказывал, что считает меня чуть ли не своей дочкой, которой у него не было. Я передавала для его жены подарки и считала, по глупости конечно, что когда у них родится девочка, она станет для меня настоящей сестрёнкой.

Так вот, когда меня увозили, схватив прямо на приёме у шейха, я кричала, как ненормальная, вырывалась, просила помочь мне и спасти, защитить, но Али, а вместе с ним и Фахим, спокойно стояли у дверей ресторана и смотрели на меня, как на совершенно незнакомого человека. Тогда я прекрасно поняла, что их верность и преданность вполне себе измеряется обычными деньгами.

Николь нервно потёрла ладонями лицо, словно пытаясь стереть воспоминания и рвано выдохнула. Араб у стены не шевелился. Не вдаваясь в подробности, Николь коротко рассказала о самой страшной ночи в своей жизни и о том, как после не могла даже лежать несколько дней, потому что адская боль не позволяла прикоснуться к телу, как ходила обнажённой и заливала себя лекарственной пеной, как спала сидя на коленях.