– Это невозможно, господин. Срок расторжения еще не достиг…

– Значит, вскоре должен достигнуть.

Я повесил трубку, крепко сжимая телефон. В пальцах. Послушался треск стекла, и я вышел из основной части палаты в мини-гостиную, дабы не разбудить мирно спящую Амину. Она все еще моя жена, и я беру за нее ответственность, как бы больно мне ни было на душе от ее слов и поступков.

Ее отец должен остаться абсолютно ни с чем. На нуле. На дне. Раз ему было мало выплат, которые полагались после передачи управления над базаром, он останется без них тоже. Азан не должен был так обращаться с собственной дочерью.

Не следовало бить ее. Особенно на глазах у посторонних. У меня. Он навредил моему ребенку и поплатится за это. За ребенка и за Амину.

– Я должен был настоять, чтобы мы не возвращались.

Я настолько погряз в своих мыслях, что не заметил вошедшего Джахида. Кто его сюда пустил? Просил телохранителей не впускать никого в палату, кроме родственников. Ах да… заботливый братик.

Если этот малец снова будет качать права и обвинять меня во всех грехах, я сделаю все, чтобы он и близко не подходил к моему дворцу. Судя по конфликту с отцом, в отчем доме его вряд ли примут, если он, конечно, останется.

– Ты позаботился бы о ней лучше?

– Аллах свидетель, я дал сестре только лучшее и оберегал ее от переживаний.

– То есть от меня?

– Именно, – с вызовом Джахид взглянул на меня. – Зачем ты сказал, что отнимешь у нее ребенка после рождения.

– Он является моим по праву.

Парень усмехнулся и ходил туда-сюда. Аллах, он начинал меня раздражать своей нервозностью.

– Ты же в курсе, что наш отец бросил мать, когда Амине было пять?

– Слышал.

– Не отнимай ребенка у матери, шейх Карим.

Странно, голос Джахида звучал спокойно, но серьезный взгляд темно-карих глаз заставил меня насторожиться. К чему он это сказал? Он, как мужчина, знал итог, и что Амина при разводе не увидит взросление ребенка, даже если суд примет решение оставить его с матерью до семи лет.

– Отец ему нужнее. Особенно мальчику.

– Никто не заменит мать ни сыну, ни дочери. Никто.

– Знаешь об этом не понаслышке?

– Что здесь происходит? – Мы обернулись на знакомый женский голос.

– Что здесь происходит? – послышался знакомый женский голос. Кто бы сомневался, что она придет. Моя сестра-близнец.

Аиша.

Сейчас опять начнутся нравоучения, хотя я был рад видеть сестру. В последнее время она была занята дома с Абдулой и почти не навещала меня. По ее словам. Но мы оба знали истинную причину ее отсутствия.

– Ты что здесь делаешь?

– Слышала, Амина вернулась. Хотела навестить свою золовку. Я принесла немного сладостей из дома, ей должно понравится.

Неужели моя сестра думала, что Амину будут плохо кормить в нашей клинике? Я уже попросил ассистентов доктора приготовить для Амины хумус и лепешки, как она любила. Я видел, как она уплела их за обе щеки перед собранием.

– Она спит, – ответил за меня Джахид. – И сейчас моя очередь.

– Значит, пойдем вместе.

Аиша приподняла уголки полных, как у меня, губ и хлопнула пышными ресницами. И я помнил, что это значило. В нашей семье женщины не спорят с мужским решением, однако Аиша являлась исключением из правил.

– Тебе лучше побыть с братом.

– Я сама решу, что лучше для меня.

Джахид посмотрел на мою сестру так, словно перед ним стояла девушка с планеты неверных обезьян, а не праведная мусульманка и мать троих сыновей.

– Тебе надо побыть с братом.

– Ты будешь указывать шейхе?

Началось…

– Отойдем.

Я подхватил сестру за локоть и вывел прочь из палаты. Не хватало, чтобы она усложняла положение из-за своего скверного настроения. Вряд ли оно сегодня было веселым и жизнерадостным. По ряду причин.

– Зачем ты меня вывел? Я не позволю, чтобы какой-то мальчик указывал мне, что делать.

– Аиша! – жестче отрезал я, чувствуя, как гнев вновь заполняет тело. – Не испытывай мое терпение.

– Твое терпение? Я несколько часов жду тебя дома!

– Поэтому нужно ругаться с родственниками?

– Нет, вместо этого я буду ругаться с тобой, дорогой братик.

– Мы не дома, Аиша. Не стоит показывать характер в…

– Это правда, что ты ударил Амину?

Если бы я не пытался сдержать свою злость, то затащил бы сестру в кабинет и переговорил бы с глазу на глаз. После истории с Деборой, она лучше всех должна была понимать мои взгляды на домашнее насилие и насколько сильно я против рукоприкладства. Хотя… Она не до конца знала эту историю. Кроме дяди и Хусейна никто не знал подробности первого развода, да и слухи не дошли до сестры.