Шрифт:
– Я всего лишь уложил тебя на кровать. В кресле спать неудобно.
– Ты… волнуешься обо мне?
– Я волнуюсь о ребенке.
Она недоверчиво окинула меня светлым взглядом. Напоминал первый день нашего знакомства. Ещё до свадьбы, когда я принёс ей золотое ожерелье в качестве подарка и надел на красивую, длинную шею. Она опустила глаза, но мельком поглядывала на мою одежду. Неловко, недоверчиво, словно боялась пойти против слова Всевышнего. Но тогда в ее прекрасных глазах не сквозил страх.
– Проголодалась? Тебе нужно хорошо питаться. Ради ребенка.
– Я поела, – ответила она уверенно.
Ничего, приедем домой, девочки приготовят все к нашему приезду, даже чертов английский завтрак с беконом из индейки и хумусом, который она так любила.
– Не бойся, я тебя не трону.
– Ты устроил погоню за нами и пригрозил, что отнимешь ребенка.
– Я говорил, что хотел решить вопрос мирно. Твой брат…
– Он защищал меня. Твои люди не должны были заламывать ему руки, как преступнику.
В моих глазах он являлся таковым. Он отнял тебя у меня…
– Я хочу потрогать наследника, – привстал, чтобы коснуться ее живота и почувствовать шевеление малыша, но…
– Не трогай меня!
Амина смотрела на меня как на чужого. Как на посланника Сатаны.
Я считал, что больнее предательства ничего нет. Снова эта девочка сломала все стереотипы. Ненависть и страх в глазах любимой ранили глубже, чем вонзённый в сердце кинжал. Как бы я ни злился за ее побег, она сумела задеть меня. Снова.
Когда-то фиолетово-голубые глаза блестели от любви, затем от горечи, а сейчас… от страха. Она боялась меня. Что она узнала о Деборе, да сократит Аллах ее дни! Кто постарался? Брат или ее любимый папочка, которому было плевать на свою старшую дочь?
– Я не трону тебя.
– Не верю.
– То, что ты услышала о моем первом браке – гнусная ложь. Аллах спросит у Деборы за ложь в судный день.
– Он спросит с тебя в судный день за обращение с ней.
– Она это заслужила.
– Никто не заслужил физического насилия.
И никто не заслуживал, чтобы ему изменяли и показывали неприязнь, а потом поливали грязью.
– Помнишь, я рассказывала тебе про Аишу? Про ее синяки?
– Аиша – не Дебора. Никто не смеет обижать мою семью.
– Она все ещё замужем?
Я хотел ответить, но в дверь резко постучали.
– Войдите.
– Господин, – Хаким открыл дверь после моего разрешения. – Прошу прощения. Мы приземляемся. Нужно сесть в кресла и пристегнуться.
– Прекрасно, – воскликнула Амина и, поспешно встав с кровати, прошла следом за помощником в салон.
Мы ещё не закончили разговор, Амина. Ты больше не станешь упрекать меня в том, что я не совершал, не надавишь на больные места. Ты останешься со мной. Я сделаю все для этого.
Клянусь.
До дома мы доехали быстро, без пробок. Мои люди позаботились о том, чтобы расчистить дорогу для члена королевской семьи. Амина с братом ехали в отдельной машине. Я сам настоял на этом. Пусть почувствует немного свободы, да и мне следовало остыть, прежде чем состоится совет старших членов семьи.
Я не хотел разводиться, но и сдерживать себя тоже был не в состоянии. Я не животное, но и не робот. Я человек с чувствами, которые меня учили прятать и рассуждать о собственных решениях головой, а не эмоциями.
Нужно набраться сил. Я не сдамся. Не отпущу ее, что бы ни чувствовал к ней после предательства.
– О, Амина, сестренка, давно не видел… – воскликнул Хусейн, завидев нас в прихожей. Только его здесь не хватало, нас ждал серьезный разговор.
– Хусейн, позвони дяде Ибрахиму. Мы разводимся.
Глава 7
– О, Амина, сестренка, давно не видел… – воскликнул довольный Хусейн с приветливой улыбкой на лице.
Когда он стал таким ласковым? В последнюю нашу встречу я чуть ли не швырнула его и не облила скверными проклятиями. Если бы не та блондинка европейского происхождения, которая прервала наш диалог, то мы бы поругались прямо на глазах у окружающих или того хуже – подрались.
А сейчас хусейнулыбаося мне, кинулся в объятья. Даже сестренкой назвал. Удивительно. Или это из-за того, что я носила ребенка – плоть и кровь его брата?