— То есть вы быстро меня нашли?

— Лев Витаутович Тирликас, — улыбнулся он. — Честный и преданный сотрудник Безопасности Родины.

Я провел ладонями по лицу. Получается, я давно у них на карандаше. Но как они допустили тот арест? Неужели никто ничего не знал? Или это было специально подстроено?

— Шуйский, — проговорил я. — Вы все знали с самого начала?

— Нет, — сказал он, поджав губы. — Я ж не пророк и не провидец. А в тот момент был… очень далеко. Но ту ветку было не спасти.

— А сколько их, таких веток?

— Мне известны три. Третьей я управлял через сны. Решил действовать радикально, ведь в двух известных война была с США. Подумал, нету тела — нету дела. Ошибся. Та ветка уже погибла.

— Кто с кем? — спросил я.

— Китай и Объединенная Европа. То есть в нас заложена программа самоуничтожения, и мы все равно найдем, о кого самоубиться. Точнее в том человечестве, каким оно было.

— Ха, — воскликнул я, — а сколько наших считает, что, если стереть Америку с лица земли, жизнь наладится!

— Там тоже живут люди. Человечество — это все мы, и надо учитывать всех, нет более важных или менее важных. Люди везде одинаковые, и каждый — часть целого, которое мы не осознаем. Меняясь, мы немного меняем целое. Понимаешь, о чем я? Кто-то — больше меняет, кто-то — меньше. Кто-то способен всколыхнуть основы.

Еще бы я не понимал! Сам недавно об этом думал! Предположений было слишком много, и какое из них правильное? Горский ответил сам:

— Твоя девушка. Федор Хотеев. Виктор Гусак… — Он сделал паузу. — Все они внезапно обрели дар, и все были рядом с тобой. Неужели еще не понял? Мы — скульпторы. Ты — скульптор, Саша.

Вот и ответ на вопрос, почему вокруг меня столько самородков. Усмехнувшись, я проговорил речитативом:

— Титаны держат небо на каменных руках! — И рассмеялся, но быстро успокоился и посмотрел на Горского. Он сказал:

— А теперь давай перейдем к главному.

К главному?! То есть вот это все были цветочки?!

— Я понимаю, что для каждого человека главное — личное, — проговорил Горский. — Не стану кривить душой, для меня тоже. Но приходится, скрипя зубами, отодвигать собственные интересы подальше.

Ну да, ну да, смазали — теперь можно переходить к болезненной части диалога. Готовься, Саня.

— Но на данный момент твои интересы совпадают с государственными. Потому в ближайшее время тебе не придется жертвовать личным, — чуть улыбнувшись, припечатал Горский.

Он совсем не походил на грозного генсека, перед которым все трепещут, вон, шутить пытается. Вести диалог с ним комфортно, как со старым приятелем, что было странно. Бывает такое: видишь человека, и как-то сразу и беседа идет, и напряжения нет, словно в одной стае бегали. А иногда наоборот: вроде понимаешь — вот хороший человек, интересы те же, а нет контакта, хоть убейся. Словно радио не настроено на нужную волну. Вот с Горским мы были на одной волне. А может, это особенность его сущности — располагать к себе, чтобы брать горяченьким. Потому расслабляться не стоит.

— И как долго продлится ближайшее время? — не побоялся спросить я.

— Два года. Ты должен поехать в Европу и на чемпионат мира в США. — Он допил «виски» и прищурился. — Понимаешь зачем?

Я потер переносицу. Эффект плацебо плюс обстановка меня расслабили, и я ощущал себя немного пьяным, потому Горский не стал ждать, пока я соображу, и ответил:

— Для того, чтобы появлялись самородки, нужно физическое присутствие скульптора в локации. Потому я так много разъезжаю и встречаюсь с людьми, особенно — с молодежью, ведь дар пробуждается именно у них. — Горский забрал мой пустой стакан, налил еще «виски». — Именно поэтому ты ездил в Англию в составе «Динамо».

Пришла дурацкая мысль: «Вот скажи, что Горский мне вискарь наливает, не поверят же!» — но я ее тотчас прогнал, вдруг он умеет читать мысли, не внедряясь в сознание, как я — считывать желания? Ему-то способности даны, так сказать, по праву рождения. Он стоит над самородками. Впрочем, как и я.

— Вы хотите, чтобы я поработал мутагеном: ездил по заграницам и раздавал способности, как вай-фай? Но я слышал, что там же тоже появляются самородки, и их пускают под нож.

— Чем их появится больше, тем быстрее будет меняться массовое сознание, — объяснил Горский.

И тут я вспомнил уругвайскую команду, которая не отличалась от той, что в нашей реальности. Выходит, чем ближе страна находится к очагу, то есть к СССР, тем больше расхождение с материнской веткой реальности.

— И тем дальше отодвинется дата катастрофы. Я надеюсь, угроза исчезнет вовсе, если наш план сработает.

— И все-таки о личном…

— Никто больше не будет мешать вашей команде, все виновные будут наказаны. Публично выпороты, чтобы другим неповадно было, — пообещал Горский, отхлебнул из стакана, оперся о стол. — Наверняка у тебя возникнут вопросы, почему, если ты под наблюдением, то допускалась несправедливость по отношению к тебе.