– Ах, прости! – вскрикивает Жаклин, привлекая к себе внимание.

Эта змея будто бы случайно наступила мне на шлейф платья. Она с таким раскаянием в глазах посмотрела на нас, что мне захотелось похвалить её актёрское мастерство, но Тони всё понял. В его взгляде, направленном на Жаклин, загорелись искорки злости. С ней-то он не договаривался, как со мной.

Дальше мы шли сквозь толпу, приветственно улыбаясь гостям. Жаклин в узком розовом платье семенила следом, позируя и обаятельно улыбаясь фотографам. Меня так и подмывало треснуть чем-нибудь тяжёлым по её разукрашенному личику, чтобы не выпендривалась.

Впереди показалась импровизированная сцена, украшенная цветами и бело-голубыми лентами. С двух сторон на ней стояли величественные статуэтки богов, которые доставили прямо из храма. Заметив их, я сначала удивилась, почему оборотни не захотели провести церемонию там? Но сразу вспомнила, насколько мал единственный сохранившийся в Читта-ди-Маннари храм, и этот вопрос отпал сам собой. Тони подаёт мне руку, помогая подняться по ступенькам. Неподалёку от нас вижу жреца в серой мантии, который держит в руках молитвенник. Губы жреца шевелятся, он что-то торопливо читает, волнуется так, словно впервые проводит торжество. Хотя это вполне объяснимо, вряд ли ему приходилось бывать на таких крупных церемониях раньше.

Оборачиваюсь к нашим гостям. В передних рядах замечаю отца в новом сером костюме, а рядом с ним старую Берту в цветастом платье. Они улыбаются, глядя на нас. Вспоминаю данное Тони обещание и одариваю их самой светлой улыбкой, на которую я сейчас способна.

Чуть поодаль в толпе замечаю Энни в праздничном наряде, а вместе с ней других девчонок с моей бывшей работы. Приветственно киваю, а они радостно машут мне в ответ.

– Дорогие гости! – раздался взволнованный голос жреца, усиленный многократно, – Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы сочетать священными узами Антонио и Катрин, чьи два любящих сердца нашли друг друга. Сейчас на наших глазах они обретут полноценную семью.

Любящих, как же! Жрец торжественно указывает в нашу сторону и выжидает паузу. Смотрю на толпу и не верю собственным глазам: люди и оборотни все вместе дружно аплодируют нам.

– Является ли ваше решение добровольным и искренним? – задаёт вопрос жрец, поворачиваясь к нам, – Я прошу ответить вас, жених.

– Да, – не раздумывая ни секунды, кивает Тони.

Он смотрит на меня и улыбается, вызывая нервную дрожь. Неужели это всё?

– Я прошу ответить вас, невеста, – раздаётся как в тумане.

Пауза затягивается. Все взгляды обращены ко мне, а я застываю на месте в полной растерянности. Рука Тони собственническим движением сжимается на моей талии. Он уже открывает рот и хочет дать ответ за меня. Но это будет нарушением традиций, ответить должна невеста.

– Да, – срывается робко с моих губ.

Вижу недоумевающий взгляд отца, похоже, до него, наконец, дошло, что я не буду счастлива в этом браке, не смогу ради денег быть с нелюбимым человеком. Вспоминаю наш с ним последний разговор. Как отец с пеной у рта пытался доказать, что оборотни обеспечат меня тем, чего не смог дать он.

Рука Тони снова каменеет на моей талии. Спохватившись, я одариваю всех гостей очаровательной улыбкой. Пытаюсь убедить их и в первую очередь себя, будто всё в порядке, ничего страшного не произошло.

– Если в этом кхм… зале, – жрец оглядел прилегающую к территории ресторана улицу, но текст менять не стал, – Кто-то из присутствующих знает причину, по которой брак не должен состояться, скажите сейчас или умолкните навеки!

Делаю вид, что просто улыбаюсь гостям, а на самом деле ищу взглядом того, кто спасёт меня.

Того, кто одним своим словом может помешать торжеству продолжиться.

Того, кто обещал вернуться ко мне.

Ищу и не нахожу...

Над улицей повисло гробовое молчание. Все затаились. Казалось, даже город замер и не издавал ни звука. Не было слышно привычного шума машин, уличного гомона, смеха детей, ничего.

– От лица богов я благословляю ваш брак! – громкий голос жреца разрезает тишину, заставляя меня вздрогнуть, – Пусть он станет примером для оборотней и людей, ведь мы должны жить в мире и согласии. Двери нашего храма открыты для вас. Всякий ступивший на порог, будь то человек или оборотень, сможет обратиться к богам и получить их благословение.

Последние слова явно были переделаны. Наверное, их-то и учил жрец перед началом церемонии. Тем временем двое мужчин выкатывают на сцену стойку с храмовой книгой. Под дружные аплодисменты жрец берёт перо и вписывает в книгу наши имена.

– А теперь можете скрепить ваши узы поцелуем, – обращается он к нам.

Люди и оборотни радуются, одна я стою ни жива ни мертва. Улыбка застыла на моём лице, а в глазах стало мутно от слёз. Упрямо отказываюсь верить, что Хосе бросил меня. Он не мог так поступить. Не мог.