Его каким-то чудом нашли, а мне, одиннадцатилетнему пацану, за тот финт целый год не давали карманных денег. И это без учета того факта, что отец так отходил меня хворостиной, что на жопе до сих пор шрам.

В общем, мне есть за что ненавидеть Барсега. Я этого не показываю, но поводов вагон.

Потом я стал в разы умнее, больше не проявлял к нему ненависти открыто, а тот и вовсе подумал, что ее нет, хотя я продолжал колотить его втихушку.

«Братик, братик», — пищал он все детство и ходил за мной хвостом.

Ситуация не особенно изменилась с годами. Я по-прежнему важная фигура в его жизни. Мне тридцать три, ему двадцать семь. И он по-прежнему посматривает на меня, как на главного.

Гляжу на брата покровительственным взглядом.

— Только один раз скажу, — все же давлю на свое. — Не пара она тебе, Барсег. Тебе надо хорошую девочку, а такие красотки хорошими девочками не бывают. Это природа. На хер эта идеальная внешность? Одни проблемы от нее. Выбери себе кого попроще и женись, раз так приспичило…

«А я буду ебать твою красоту…» — это я про себя, разумеется.

— Ты-то не встречаешься с кем попроще, вокруг тебя одни красотки, а мне советуешь другое, — хмыкает Барсег, меряя меня взглядом.

Сравнил хрен с пальцем.

Кто он и кто я…

Я — бунтарь, который, вместо того чтобы учиться, как Барсег, на пять с плюсом, положил большой и толстый на экономическое образование, пошел своим путем. Я достойно вложил в дело бабушкино наследство, открыл ночной клуб, который приносит мне неслабый доход и снабжает свежим мясом в ажурных трусиках.

А Барсег что? Любимчик семьи, как только получил бакалавра, сразу к папе в фирму — и давай въебывать там с утра и до поздней ночи. Трудоголик фигов!

То, что у Барсега появилась такая вот Снежана, — аномалия, которую я с удовольствием устранил.

— Мы с тобой разные, брат, — качаю головой, останавливая машину возле дома Барсега. — Ты хочешь семью, уют, а я еще не нагулялся.

И не нагуляюсь. Я в принципе не собираюсь играть в эту беспонтовую игру, которую нам навязывает общество. Мне семья на хрен не нужна. Мне интересны другие игры.

— Пойдем. — Выхожу из машины и делаю шаг к его подъезду.

Барсег смотрит на меня угрюмо.

— Ты уже меня довез, хочешь проводить до квартиры?

— Я волнуюсь за тебя! — развожу руками. — Побуду с тобой какое-то время. Не хочу, чтобы ты наделал глупостей.

Барсег ничего не отвечает.

Молча достает из кармана ключи и шагает к подъезду.

Через пару минут мы оказываемся в прихожей его квартиры.

— Только одно мне скажи, — Барсег вдруг смотрит на меня настороженно. — Почему Снежана указала, что на видео ты? Я все кручу это в голове, не могу понять.

— Тебе еще раз татуху показать? — рычу на него. — Ладно бы была свежесделанная, но ты же видел, что нет. Я ни при чем!

— Не надо передо мной оголяться, — он кривит лицо. — Но должна же быть причина, почему она выбрала тебя, чтобы обвинить?

Ты смотри, никак его не отпускает.

Прохожу в его гостиную с угрюмым видом, сажусь на диван.

— Я, конечно, могу только предполагать, — начинаю самозабвенно врать. — Но, скорей всего, она сделала это потому, что решила — я в семье паршивая овца. Думала, это прокатит…

— С чего бы ей так про тебя думать? — пожимает плечами брат.

— Ну как же? — развожу руками. — Мне тридцать три, я один, закоренелый холостяк, опять же владею клубом. Чисто теоретически я самая подходящая жертва для оговора. Хотя я не знаю, какой плешивой тварью надо быть, чтобы отыметь невесту брата… Барсег, я бы никогда этого не сделал!

Говорю последнее с таким апломбом и пафосом, что аж самого пробирает.

— Я верю тебе, успокойся, — кивает он.

Встаю, подхожу к брату, хлопаю его по плечу:

— Все будет нормально, верь мне. Где у тебя виски, кстати?

— Там, — Барсег указывает в сторону стеклянного шкафа.

Подхожу к шкафу, достаю графин с виски и два бокала. Незаметно кидаю в бокал Барсега таблетку снотворного.

Пусть как следует проспится. А я за это время успею сорвать ягоду…

Снежана

Я стою на коленях на кухонном полу, вожу мокрой тряпкой по линолеуму, пытаюсь собрать весь сахар.