– Не волнуйся, мой друг. И тебя вылечат, - ворон поднял остатки первого бочонка вместо того, чтобы выливать в чашу, и протянул вперед. – За твое исцеление от этой хероборы с лишними органами.

Допив вторую кружку грибного эля, я смело наполнил третью.

– У меня есть шикарный знакомый колдун. Уж он-то наверняка сумеет что-то придумать с твоим хаосом. До цивилизации серьезных битв уже не предвидится, так что ты уж продержись.

– Я присмотрю за ним! Капитан Радости и мастер сдерживающих печатей не подведет! – провозгласила счастливая Рин. – Учитесь, пока рядом такая великолепная я!

– Ну-да ну-да… кстати, я тут вдруг вспомнил, - чуть посерьезнел Сайрис. – Об этом встречалось в одной из книг Харо. Архоны по идее не могут владеть магией хаоса, и если что, мы могли бы попытаться превратить тебя в храме в архона. Благо живой представитель имеется.

– Братик! – обрадовалась Рин.

– Это так, на самый крайний случай.

– Постой, а как же твое заражение? Я ведь исцелил тебя с помощью регенерации хаоса.

– Не архоны, а серафимы, - тяжело вздохнула девушка. – Мы просто плохо к нему восприимчивы. Ну, как люминорис и бронза. Есть-то ест, но с большой не охотой.

– А еще процесс захвата стихией происходит более болезненно, - добавил Сайрис, и мне опять стало не по себе от стыда.

– Ну, это все равно лучше, чем погибнуть. Да и синхронизация пока слишком мала и не проявляется. Главное, поменьше падать на ножи и класть руки в пасть к монстрам! – почувствовав зарождение грустной атмосферы, девушка снова попыталась вдохнуть оптимизм.

– Нир справится, бро, - встрял хоббит. – Ты же к Ниру его собираешься вести?

– Ага, к нему.

– Не хочу я менять свой вид. Я сиин и вполне доволен своим происхождением. Это ты у нас рвешься стать вороном.

– Ох, я согласен на любой вид, - рассмеялся хоббит. – Лишь бы со звериным именем было все как положено.

– Я бы на твоем месте не спешил с такими словами, - расплылся в недоброй улыбке Сайрис. – Можешь ведь стать и гверфом, крысолюдом или еще какой нечистью.

– Тут да, гверфом бы не хотелось, - согласился Матиас. – И незуми тоже.

– На самом деле не знаю, как там будут обстоять дела с младшими расами, и тем более с полностью вымершими. Да и каким-нибудь тари тоже быть бы не хотелось.

– Почему? – удивился я такому отношению ворона к третьей старшей древней расе. – Говорят, наша культура во многом произошла от котов.

– Тари часто считают расой добрячков, помешанных на взаимопомощи и эмпатии, но это только часть правды, - развел руками ворон. – На деле это была раса фанатиков, как по мне. Все без исключения тари были гребаными фанатиками. К примеру, часто говорится об их фанатичной любви, которая, к слову, и извела в итоге этот вид. Нет, ревность у тари в почете не была – они безгранично были преданы друг другу. Но вот кровная месть, вынашиваемая веками тоже была в порядке вещей. А самое веселое начиналось, когда дети Кота встречали представителей иных рас, которые как раз-таки были очень далеки от их понимания мира. Мировоззрение у тари походило на человеческое меньше всего изо всех зверян. Не мне говорить, что творится в головах у них, но вот представь, что случится, если, например, такое вот чистое существо всем своим фанатичным сердцем полюбит хитрого лиса, или алчного змея, или, что еще хуже, человека?

– Почему именно человека? – полюбопытствовала Рин.

– Ну дык сама подумай. Вот, возьмем ту же лису. Как бы она не использовала несчастного своей хитростью в своих интересах, но бедный кот хоть при деле будет. А тут - короткий век и еще более короткая память. Если девка не забудет бессмертного звереныша, увлекшись новой пассией, то все равно смерть и старость никто не отменял. Помнится, у нас уже начинался подобный разговор в пещерах, но тогда это было ни к месту. В общем, была даже легенда о селянке, полюбившей тари. Слышал?

– Давай уж, раз начал, - подбодрила его Рин.

– Ага, - поддержал ее Матиас, подливая травяного чайку.

– Да нечего особо рассказывать, - почему-то сразу чуть сдулся ворон, берясь за кружку и наливая из второго бочонка. Но тем не менее начал. – Жила-была одна дева, что приходилась дочкой лесничего в одном далеком краю. Жили они на самой окраине деревушки. И жили мягко говоря, паршиво. К тому же ей с детства с очень тяжко было общаться с себе подобными. То ли заикалась она, то ли косоглазила, теперь уж никто не скажет, но не очень ее жаловали в селении, и не было у нее и одного друга в мире под тремя лунами. А за их лесом, стало быть, находилась деревушка зверян. Далековато, чтобы забрести туда случайно, но дева та любила одна в дебрях часами бродить, что и среди кошачьего племени было делом почетным. Так случилось, что однажды они и повстречались – дитя кота и дитя человека. Завязалась беседа, вспыхнула искра, и вот они уже счастливая пара…

Догадываясь, что с этого места повествование станет уже не таким радужным, я сбавил темп игры на хаани и с еще большим интересом вслушался в слова.

– Это же легенда о Мантикоре, да? – вдруг просияла Рин.

– А ведь похоже, - я тоже об этом подумал.

Это была очень старая сказка о бессмертном священном звере, полюбившем смертное создание и утратившем из-за этого душу. Её слышал, наверное, любой коренной житель нашего мира. Но Сай и Матиас ведь здесь не родились, а были призваны каким-то ритуалом бирюза знает как и откуда, так что не удивительно.