***

Дальнейшие события помню лишь отдельными кадрами, потому что происходящее напоминает сюр, в который невозможно поверить.

Разговаривающий по телефону бандит слушает собеседника, затем, матерясь, сбрасывает вызов и спешно звонит ещё кому-то. А потом злобно хватает меня за плечо и, заставив наспех обуться, вытаскивает из квартиры.

Я в глубоком шоке, не кричу и не вырываюсь. Страх сковывает всё моё существо. Поэтому единственное, что делаю, оказавшись в машине — затравлено забиваюсь в самый дальний угол.

— Ты на хрен девку дёрнул? — рычит один из похитителей.

— Артур распорядился. Сказал, что ему насрать на Резвановских.

— Ему срать, а нам бошки проломят за такое! — паникует головорез. — Думаешь, просто так Макар весь город под себя подмял? У него пацаны — психи отмороженные! Они рвут друг за друга и…

— Заткнись! — зло обрывает второй, со свистом срывая машину с места. — Без тебя знаю, что рискуем! Но ничего, ща по-быстрому отвезём девку Артуру, дальше пусть сам решает…

Разговор этих двоих вселяет в меня ужас. В отчаянии я готова выпрыгнуть из машины на ходу, лишь бы не попасть к человеку по имени Артур.

Судорожно дергаю ручку, но она не поддаётся, и я всхлипываю от беспомощности, понимая, что время уходит, а бандиты увозят меня всё дальше от знакомых улиц.

Сморгнув слёзы и прочистив горло, пытаюсь заговорить с похитителями, как вдруг машина резко тормозит, и меня кидает на спинку водительского сиденья. И я даже не успеваю вернуться в исходное положение, как все четыре дверцы распахиваются, и головорезов буквально выдёргивают из салона. Меня тоже вытягивают наружу.

Это окончательно срывает мою нервную систему.

Словно вынырнув из глубокого ступора, кричу и извиваюсь, борясь с человеком, который меня удерживает.

Пелена из слёз затягивает глаза. Вслепую машу руками, отбиваясь. Но железный захват лишает возможности шевелиться. Мои руки оказываются зафиксированы вдоль тела, щека прижата к каменной груди, и я замираю, когда слышу голос того, кто меня держит:

— К Макару везите обоих.

Знакомый командный тон вызывает неимоверное облегчение и дарит ощущение безопасности.

— Не поедешь с нами? — спрашивает один из присутствующих парней.

— Ему сейчас не до нас. Сам не видишь?

— Нормально так-то, — гогочет другой парень. — Максу благодарность, а нам?

— А нам слушать маты Макара, как обычно. Ладно, погнали.

Хлопки дверей выводят из оцепенения. Взглянув через плечо, вижу два отъезжающих черных джипа, и меня снова трясёт.

Произошедшее никак не укладывается в голове. Я не верю, что в наше время возможен такой беспредел. Но ещё больше меня поражает, что ко всему этому причастен Высоцкий.

Вскинув голову, смотрю на парня и не могу выдавить из себя ни слова — язык словно онемел.

— Это что такое? — мрачно интересуется Макс, кивая на мою руку.

Проследив за его потемневшим взглядом, замечаю на коже кровоподтеки от пятерни лысого и зачем-то прикрываю их ладонью.

Мне стыдно за свой истерзанный вид. Стыдно за ситуацию, в которой я вела себя, как последняя размазня. И за то, что втянула во всё это Высоцкого.

Всхлипнув, мотаю головой, осознавая собственную никчемность. Пытаюсь остановить подкатывающую истерику, но не получается. Горло перехватывает, и я начинаю задыхаться от слёз.

Не помню, как снова оказываюсь в объятиях бойца. Его успокаивающий голос что-то шепчет мне на ухо, широкие ладони глядят спину, прогоняя страхи. И когда я немного прихожу в себя, то замечаю, что вцепилась в парня мертвой хваткой. Так сильно, что сводит пальцы.

— Извини… — виновато выдавливаю. — Я не хотела создавать тебе проблем… Эти люди пришли к папе, и они…

— Ш-ш-ш… Не думай об этом сейчас.

Послушно киваю и жмусь к Высоцкому всем телом, боясь, что он внезапно исчезнет.

Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Рядом с ним страхи отступают и я чувствую себя в безопасности.

— Ты замёрзла, — спустя какое-то время слышу хриплый голос возле уха. — Пошли в машину.

Макс медленно отстраняется и, сняв с себя толстовку, накидывает её на мои плечи. Затем помогает мне забраться на кресло рядом с водителем, а сам садится за руль и настраивает подачу горячего воздуха в салоне.

Поджав под себя ноги, кутаюсь в огромную кофту. Она всё ещё хранит тепло Высоцкого и его запах, который я всю дорогу глубоко вдыхаю, уткнувшись в воротник.