Ёлка была пушистая, щедро посыпанная снегом и украшенная яблоками. И стояла она ровно там, где нас — уже завтра — должны были венчать.

— Я подумал, это символично, — сказал Нэж, глядя на ель, — дерево символизирует Полесье, снег — Ивэр, яблоки — любовь…

— Тогда надо ещё свечки по кругу поставить, раз уж ты гномов на свадьбу позвал, и хрустальный гроб, который они нам в подарок притащили, на видное место установить. Как символ моей отваги. Вот.

Нэж усмехнулся и притянул меня к себе.

— Ты полагаешь? Что ж, я подумаю…

Мы снова целовались. Мы только и делали в эти дни, что обсуждали политику и целовались. Жарко. Он жаркий оказывается, мой Нэж. И принципиальный — до свадьбы ни-ни.

Про королеву мы не говорили, только однажды я спросила:

— Почему ты дал ей тебя отравить?

Он с грустной улыбкой покачал головой.

— Тогда мне не за что было сражаться.

Надо ли говорить, что после этих слов мы снова целовались?

Ночью (наверное, из-за предсвадебной мозговой горячки) мне приснилась королева. Она плясала на нашей свадьбе, и на ногах у неё были раскалённые туфли.

После такого кошмара конечно было не заснуть. Я встала, накинула подбитый мехом плащ — и побрела к внутреннему дворику подышать свежим воздухом.

И снова каким-то непостижимым образом заблудилась. Не дворец, а лабиринты какие-то!

В общем, так получилось, что я нашла потайную комнату королевы с её волшебным зеркалом. Ну нашла и нашла. Побродила по ней — и впрямь пустая, надо бы цветы сюда принести, что ли. Или гобелен какой. А лучше вообще навсегда закрыть и ключ выбросить.

Только я повернулась к двери, как со стены раздалось:

— Даже не спросишь, принцесса? Кто на свете всех милей?

Я обернулась и громко фыркнула.

— А зачем? Это и так ясно: я.

И тихо закрыла за собой дверь.