Я быстро смекнул, что мы почти заехали в Ростов и оказались на левом берегу Дона.

— Левый-левый-левый берег Дона… — меня потянуло на ностальгию, на левбердоне я в свое время провел немало вечеров.

Раки, пиво… я аж почувствовал, как выделилась слюна, хотя есть не хотелось.

— Чего ты там шепчешь, дурачок что ли? — раздраженно буркнул Лев.

— На хрен иди, — я не стал церемониться.

— Пререкания! — гаркнул тренер. — Кто нарушит дисциплину, почапает в лагерь своим ходом, а не на автобусе!

Мы замолчали.

— Сюда! — тренер указал на свежеокрашенные ворота с надписью «Санаторий спортивного общества Динамо».

Здесь располагалась небольшая, выстроенная под девятнадцатый век, гостиница голубого цвета. Один этаж и с башенкой, увенчанной куполом на колоннах.

— Вы куда? — из сторожки у ворот высунулся старичок.

— К товарищу Нариманидзе Гиви Амирановичу, — обозначился тренер. — По приглашению.

Сторож взял с небольшого столика очки с отломанными дужками, приложил к глазам и заглянул в журнал.

— Боксеры, что ли? — прокряхтел сторож. — Бокс уважаю, Лагутиным на Олимпийских играх засматривался! Проходите, только записываемся.

Пока мы записывались, из здания жилого корпуса вышел мужчина небольшого роста, преклонных лет, но подтянутый. Он был одет в рубашку с коротким рукавом, а брюки, на пару размеров великоватые, держались на подтяжках. По его большому носу и пышным усам я сразу понял, что это тот самый тренер спортивного общества «Динамо» Нариманидзе.

Гиви Амиранович закурил папироску, а потом приметил нас. Расплылся в широкой улыбке и так же широко расставил руки.

— Какая встреча! — проговорил он с характерным акцентом.

— Гамарджобат, — ответил, тоже с улыбкой, наш тренер.

Они крепко обнялись, похлопали друг друга по спинам.

— Я как на тебя ни посмотрю, так ты совсем не меняешься с весны сорок пятого! — сказал грузин.

Судя по всему, тренера некогда были сослуживцами на Великой Отечественной, а это, пожалуй, самая крепкая дружба, которая только может быть.

Когда с приветствиями и обменом любезностями было покончено, Гиви Амиранович переключился на нас.

— Э, дарагой, это твои лучшие ребята?

— Они самые, — подтвердил наш тренер.

И посмотрел на нас с какой-то даже гордостью, хотя на тренировках не расщедривался на похвалу. Впрочем, оно и верно. Гиви же прищурился, как будто плохо видел.

— О, Колек, Лева… чемпионы! Подрос-то как Лева! А ты, Коля, скоро дядю Гиви перерастешь.

Он одобрительно кивнул, а потом перевел взгляд на меня и прищурился еще сильнее. Видимо, пытался меня узнать, раз уж тренер сказал, что здесь собраны его лучшие боксеры, значит, у меня по умолчанию должна была быть знакомая рожа. Пощурившись с полминуты, Гиви сдался.

— А этого пацана как зовут? Почему не знаю?

— Михаил меня зовут, — я опередил на мгновение тренера.

— Способный парнишка, — добавил тот, а потом, подойдя ближе к сослуживцу, добавил почти шепотом: — У нас, Гиви Амиранович, на носу соревнования, и на легкий вес у меня в зале два претендента нарисовались. Вот хочу на них в серьезной конкуренции посмотреть с твоими лучшими ребятами.

— Так а чего ты двух легковесов привез? — смутился грузин. — Мы же договаривались на разные веса. У меня для одного из них даже соперника не будет.

— А Шамиль Сабиров? — уточнил тренер.

— Шамиль травмировался, ногу потянул и теперь до конца недели будет без тренировок куковать.

При имени Шамиля я ощутил приятные воспоминания. Наш единственный олимпийский чемпион по боксу на играх 1980 года. Шамиль тогда прошел в финале неуступчивого кубинца Рамоса. Жаль, что мне не удастся постоять в парах с ним. Но отсутствие соперника для меня в легком весе нисколечко не смущало, о чем я прямо и заявил.

— Гиви Амиранович, я готов выступать с ребятами потяжелее, — сказал я.

Грузин не ответил, но теперь посмотрел на меня с любопытством, переглянулся с нашим тренером, и тот утвердительно кивнул. Мол, и сам не прочь посмотреть на меня с более тяжелым соперником.

— Ну тогда пошлите, мои ребята вас целый день ждут!

Гиви докурил сигарету несколькими затяжками и ловко отправил окурок в урну у входа в корпус. Судя по всему, даже в столь преклонном возрасте реакция у него оставалась на уровне. Как и наш тренер, Гиви наверняка был боксером. Хотя его внушительный нос, будучи явной мишенью, сломан не был.