Полный смятения взгляд Евы способен был вызвать у него смех, если бы не ноющая боль неутоленного желания.

— У меня большой соблазн, чтобы ты приласкала меня немного, но это затянется надолго… Я согласен на один или два поцелуя, — проговорил Рено.

Ева пыталась вырваться из тисков его руки, но это в конечном итоге привело к тому, что ее пальцы ритмично заскользили вокруг возбужденной мужской плоти.

Рено был не в состоянии заглушить стон удовольствия и страсти. Он с вожделением смотрел на пухлые нежные губы, которые находились так близко от его рта.

— Спокойно, не дергайся, — произнес он резко.

— Отпусти меня!

— …или я спущу брюки, — продолжил он хрипло, — и заставлю тебя закончить то, что ты начала, и плевать я хотел на всех преследователей!

— Что я начала? Это ты сказал, чтобы…

— Помолчи!

Ева замерла.

Рено издал сдавленный стон. Он стал вытаскивать ее руки из брюк, но сдавленные кулачки не проходили.

— Разожми руки, — сказал он.

— Ты сам не велел мне дви…

— Разожми, — перебил он ее. — Медленно, gata. Очень медленно…

Она стала разжимать руки, отметив про себя, что невольно измеряет величину плоти.

Приглушенный стон вырвался из груди Рено. Казалось, он был распят на сладостной дыбе. Он извлек ее руки, но не отпустил, а положил себе на плечи.

— Перестань сопротивляться, — стесненно прозвучал его голос. — Лучше покажи мне, как ты умеешь держать свое слово.

В Еве толкнулись страх и воспоминание об удовольствии, которое доставили ей поцелуи Рено.

„Может быть, если он увидит, что я держу слово, им станет руководить не одно лишь желание… Может быть…“

— А ты сдержишь свое слово? — спросила она.

— Я не возьму тебя до тех пор, пока ты не захочешь этого, — сказал он нетерпеливо. — Ты это имеешь в виду?

— Да, я…

Рот Рено запечатал губы Евы. Его язык скользнул между ее губ, лишив возможности говорить.

Ева лишь удивленно ахнула, но протеста с ее стороны не последовало. Несмотря на силу его желания, Рено не был груб с ней. Даже наоборот. Почувствовав, что она не сопротивляется, он ослабил объятия и держал ее нежно и деликатно.

Губ Евы коснулась шелковистая щеточка усов. Поцелуй становился все крепче, волнующие токи в ней усиливались. Под ложечкой родилось и разливалось по телу тепло, в котором ей хотелось раствориться.

Раньше Ева этого не сознавала. Сейчас она вполне отдавала себе в этом отчет.

Ева широко открыла глаза, наблюдая за Рено и задавая себе вопрос, ощущает ли он такое же тепло. Она видела только густые черные ресницы, которым могла бы позавидовать любая женщина. Их мягкость принесла Еве успокоение.

Ева коснулась кончика языка Рено собственным языком, снова ощутив его бархатистость, шелковистость и тепло. На какое-то время она забыла о страхах и сделках, равно как и надеждах на будущее. Она просто наслаждалась поцелуем в дремотной, завороженной тишине, и то, что она испытывала, было ни с чем не сравнимо.

Тепло разлилось по всему телу Евы — от груди до коленей. Сладостные токи шли в самые сокровенные уголки тела, и она узнавала о себе такие вещи, о которых не подозревала.

Медленное трение языка Рено о ее язык вызвало в ней головокружение, лишило дыхания. Она инстинктивно отпрянула от него.

Рено запротестовал.

— Я не могу дышать, — объяснила Ева.

Ее хриплый голос был для Рено красноречивее слов. Он поймал зубами нижнюю губу Евы и легонько укусил ее, ощутив аромат прерывистого дыхания девушки.

— Верни мне, gata.

— Что?

— Я хочу горячего и глубокого поцелуя.

Руки Рено напряглись, притянули Еву к его жаждущему телу.

Раньше чем она успела что-то сказать, он поймал ртом ее губы. Резко раскрыл ее рот. Тело Евы напряглось, но это не было протестом против крепкого объятия Рено. Ей нравилось, что Рено плотно прижимал ее к мускулистому телу. Более того, ей это было даже необходимо.

Легкие прикосновения ее языка постепенно меняли свой характер, она все глубже погружалась в его рот, ласкала весь его язык.

Рено застонал и прижал Еву еще крепче, одновременно даря и получая. Он вдруг понял, что никогда раньше не целовал по-настоящему женщину, во всяком случае, так, как сейчас, когда два пламени трепетали, сплетались, стремились друг к другу через барьер одежды.

Когда Ева наконец оторвалась от Рено, она дышала тяжело и прерывисто, а во рту ощущала пустоту. Она потрясенно смотрела на него, а он улыбался страстной, горячей, удивительно мужской улыбкой. Его пальцы погрузились между девичьих бедер, он прижался к ней всем телом, давая ей почувствовать гот огонь, который она зажгла.