Лоуэлл Элизабет
Шрифт:
Слишком поздно Ева поняла, для чего пламя сжигает ее и кто безвозвратно сгорит в этом пламени.
„От женщины мужчина хочет только одного, здесь не надо заблуждаться…“
— Нет! — вскричала Ева. — Рено, нет!
— Ты этого хочешь не меньше, чем я… Ты дрожишь от желания.
— Нет! — в отчаянии воскликнула Ева. — Ты обещал, что не возьмешь меня, если я не пожелаю! Так вот, я не желаю этого!
Из груди Рено со свистом вылетели слова, заставившие Еву побледнеть. Он без предупреждения столкнул ее с колен, так что она едва не упала. Ева быстро запахнула платье на груди и выпрямилась перед Рено, и ее гнев не уступал страсти, которую она только что пережила.
— Ты не имеешь права обзывать меня! — выкрикнула она дрожащим голосом.
— Черта с два не имею! Ты меня дразнила и…
— Дразнила! — перебила она Рено в бешенстве. — Может, это я срывала с тебя одежду, лезла тебе между ног и…
— Ты обволакивала меня, словно разлитый мед, — Рено перехватил инициативу.
— Я не… я не хотела, — запинаясь, произнесла Ева. — Я не знаю, что… что случилось.
— Зато я знаю, — резко сказал Рено. — Маленькая лгунья почувствовала себя на крючке своей же собственной дьявольской удочки.
— Я не та, за кого ты меня принимаешь!
— Ты продолжаешь это говорить, gata. А значит, ты продолжаешь утверждать, что ты лгунья. Ты хотела меня!
— Ты не понимаешь!
— Как бы не так!
Ева закрыла глаза и прижала пальцами разорванную ткань платья к телу с такой силой, что ей стало больно. В ней все болело, дрожало, ей хотелось разрыдаться.
— Почему мужчины хотят только одного от женщины? — спросила она в отчаянии.
— Если честно, я сам не знаю. В женщинах этого, пожалуй, нет.
— А я знаю! Мужчины хотят просто взять, что им нравится, и затем удалиться, не задумываясь о сделанном.
— А ты что — думаешь о браке?
Сарказм Рено был как удар кнута.
Ева открыла было рот, но не могла выговорить ни слова. Боль пронизала ее при мысли о том, что Рено прав. Она хотела, чтобы он любил ее и стремился создать семью. Но она была слишком разумной, чтобы говорить о любви громиле с ружьем, чье обнаженное возбужденное тело поблескивало сейчас в лунном свете.
— Я хочу, чтобы мужчина был внимательным ко мне и проявлял обо мне заботу, — проговорила наконец Ева.
— Я так и думал, — сказал Рено. — Свое удобство превыше всего!
— Я не это имела в виду.
— Чушь собачья!
— Я имела в виду, что меня должны любить, — сказала она горячо, — а не содержать, как дорожную проститутку.
Ева поспешно отошла, увидев, что Рено встал и начал быстро и зло застегивать брюки. Он не переставал чертыхаться в свой адрес и в адрес девушки из салуна, которая довела его до такого сумасшествия, до которого не доводила никакая другая женщина.
— Как бы крепко ты меня ни держала, — прохрипел Рено свирепо, — ты не заставишь меня надеть удавку брака.
Он нагнулся, подхватил шестизарядный револьвер и проверил заряд. Его слова и звучали как выстрел — холодно, резко, безжалостно.
— Женщины продают себя мужьям так же, как проститутки продают свое тело на час. Женщины никогда не отдаются просто из любви к мужчине, если он ничего не пообещал им, кроме чувства.
— Так было у Виллоу и Калеба? — напрямик спросила Ева.
— Они представляют собой исключение, которое подтверждает Золотое Правило Рено.
Он резким движением зачехлил револьвер и посмотрел на нее. Взгляд его был настолько суров, что Ева невольно вздрогнула.
— Какое правило? — поинтересовалась она, наверняка зная, что ответ будет ей неприятен.
Она оказалась права.
— Нельзя положиться на женщин, — изрек Рено, — но можно положиться на золото.
11
На востоке едва забрезжила заря, когда Рено и Ева двинулись в путь. В течение всего утра Рено изучал то окружающий ландшафт, то журнал. Он не сказал Еве и двух слов после того, как изложил ей свое Золотое Правило.
К полудню Еве стали несколько надоедать односторонние беседы с мышастой. Не более удовлетворял ее и разговор с обоими Длинногривыми. Они лишь слегка шевелили ушами, когда Ева обращалась к ним.
— Такие же упрямые, как он, — сказала Ева четко.
Если Рено и слышал (а она была в этом уверена), то не счел нужным даже бросить взгляд в ее сторону. Он продолжал смотреть сперва в один, затем в другой журнал, положив их на бедро и пытаясь что-то найти.
— Помощь нужна? — спросила наконец Ева.
Рено покачал головой, не прерывая занятия.
Еще минут пятнадцать прошло в таком же молчании, после чего Рено остановился и довольно долго смотрел в бинокль то назад, то вперед. Затем он сложил бинокль и пришпорил Любимицу.