Достав кофейник, Виктория осмотрела его и даже заглянула внутрь.

Милалика приподняла странное сито и перемешала кусочки мяса, следя, что бы они обжарились со всех сторон. Мясо уже немного подрумянилось и начало издавать очень даже аппетитный запах.

Виктория ловко налила в кофейник воды и поставила его на огонь. Затем вытянула шею и сделала странное движение – открыла и закрыла рот, словно откусила кусок воздуха. И тут же посмотрела через плечо на дверь кухни.

Милалика пошевелила ушами.

На кухню ворвался острый запах полыни. Затем, с трудом опираясь на трость, вошёл и источник оного запаха – сам Жан-Палаш.

От того страшного скелета, который месяца два назад пришёл дому Снарка – помирать от старости, уже и помину не было. Милалика не знала, чем там лечил Снарк пришедшего в его дом ветерана Наполеоновских Войн, но старик не слегка ожил – у него появился румянец, мертвецкий цвет кожи полностью пропал, да и на руках и ее начало появляться какое-то мясо.

Самым странным было то, что корни волос Жана-Палаша приобрели довольно странный цвет – зрелой пшеницы.

В общем, старик, которому было больше ста лет, заметно поправился и даже как бы помолодел.

– Ох ты-ж, чтоб вас мамлюки в гарем забрали… – Жан принюхался. – Мясо! Ты прям глянь – готовишь, как наш повар в Булонском лагере! Ах-ха! Молодец, девка. Прям скоро тебе мужа надо будет искать.

И улыбнулся жуткой, беззубой улыбкой.

– Без мужика жила, без мужика и проживу, – огрызнулась Милалика которую Жан-Палаш, с его вечным «синдромом неженатой свахи», жутко раздражал. – Сам то, как я погляжу без жены – прыгаешь, как лягушка, от подружки, да к подружке.

– Ну, я мужчина. Мне – можно, – Жан поморщился и схватился за правый бок. – Ох-хо-хо… Как говорили мои подружки из борделя – «не твоя, милок, неделя..».

– Что у вас там? – Виктория, тщательно запахнувшись в одеяло, подошла к Жану с кружкой воды.

– Да вот печень болит. Она, в последнее время ведёт себя так, словно с медведем подралась, – Жан-Палаш потёр бок. – Впрочем, мусье Снарк говаривал, что энто на его лекарства такая реакция будет некоторое время. Мне в Египте один мамлюк ножом в бок саданул – я тогда чудом выжил. И пока валялся в госпитале – так у меня печень так-же шалила… Эх! Чего там готовишь, мамзелька Милалика?

Что такое «мамзелька» Милалика пока не знала, но сильно подозревала, что если узнает – то сразу полезет бить наглого старика. И возможно даже – ногами…

– Маленькие кусочки мяса жарит, – проговорила Виктория, ослепительно улыбнувшись.

– Знаю. Вижу. Понял, – не остался в долгу старик. – Ты это, девка, не жадничай – «мясы» да поболее вали. Чай не от своей личной ветчины отрезаешь, а от общественной.

– Ха! Это не ветчина, а говядина.

– Да мне как-то оно до Ворот Седьмого Рая, чего там это мясо делало – мычало, хрюкало, аль о забор чесалось. Главное что бы «смилуйтесь» не орало – а в остальном случае – «добро пожаловать к Господину Брюху», да под хлебушек…

– Да чтоб меня аллигатор отодрал… – Виктория метнулась к шкафу где Снарк держал хлеб и открыв его, вытащила кусок хлеба, размером с ладонь. – От засада-то… Такое чувство, что в шкафу с хлебом отряд голодных северян побывал!

– Что, совсем нету ничегошеньки, кроме этого сухаря? – проворчала Милалика, остервенело помешивая мясо.

– Сама что-ль не видишь? – Виктория повертела кусок хлеба и попробовала откусить. – Гы!!!

– Хо-хо-хо! Дай сюды! Счас покажу как мы в походе из солдатских сухарей-то блюдо хорошее делали… – Жан-Палаш взял хлеб и положил его в сковороду с мясом. – Счас он мясным соком да горячим паром от мяса пропитается и станет нормальным и вкусным… Ох ты блин! Ты, девка, чем это сковороду накрываешь?

– Ситом. А что? Сито какое-то странное. Знакомо чтоль тебе? Скажи еще, что ты его лично обронил, когда из Москвы в Париж драпал.

– Да не… Эта штучка, мамзелька ты моя наглая, не французского роду-племени… Не была она у наших ребятушек. Хотя такими я пользовался часто, чё уж тут крутить ведьму вокруг столба? – Жан-Палаш поднял сито. – Это сито для гранулирования пороха.

– Гранулирования? Что это такое? Милалика и Виктория удивлённо переглянулись.

– Ну как тебе сказать… оно-ж как было ранее? Китайцы они, черти хитрые, порох то раньше нас – европейцев, изобрели, – Жан-Палаш подтянул к себе один из стульев и положил на него ноги. – Так вот, энти китайцы сумели порох то изобрести. Да только он у них был – порошок. Пыль, песок.

– И что? Чего, это не делало его порохом?

– Ну милочка… кто-ж порошком пушки заряжает? Порох он, как говорится, огонь и воздух любит. Чем быстрее порох вспыхнет – тем лучше. Ты вот – смотри-ка… – старик указал на печь. – Печь попробуй затопить корзиной простых опилок, и корзиной щепы. Чё быстрее вспыхнет, как глаза потаскушки при виде денежного моряка? А? Так и порох. Порошок, он, конечно вспыхивает от одной искры – прямо твой характер, ей богу… Да только гранулы – они как бы вспыхивают ярче и мощнее. Так что вот.