Я задыхаюсь в такт его движений и не замечаю, как из моего рта выливается жалобный стон.

Откуда все эти грязные мысли?

Боже. Мне нужно к врачу. Это ведь ненормально – хотеть попробовать поместить эту штуковину в свой рот?

Но вид Багирова лишает меня рассудка. Вытягивает мою темную сторону на поверхность. О которой я совершенно точно не знала до этого момента.

И я не понимаю, почему так заворожена тем, как парень удовлетворяет себя тяжелым кулаком.

Я вижу, как его дыхание становится резче. Грудь вздымается быстрее. Его шея напрягается до выступающих желваков. Кадык дергается, и я слышу его громкий стон, прежде чем он делает еще одно грубое движение и его татуированный кулак замирает у самого основания. Я полностью сосредоточена на этом моменте. Поэтому не упускаю из виду, как его член дергается в крепкой хватке, квадратные кубики мышц сокращаются на мужском прессе и, хлопнув под сдавленное рычание по стеклу, Багиров кончает.

Белые густые капли брызгают на стекло и, смешиваясь с каплями душа, стекают кривыми ручейками вниз. Он запрокидывает голову назад, подставляя лицо под воду и дергая острым кадыком, который грозит прорвать татуированную кожу. Сперма все еще брызжет на стекло. Ее так много, что она пачкает его длинные пальцы, стекая с них вязкими каплями прямо на массивные бедра.

Я резко выдыхаю и отступаю назад, впервые задышав полной грудью.

Илай выдыхает и опускает голову. Его сильные плечи быстро вздымаются и медленно опускаются, после чего немного расслабляются. Затем я вижу, как он выдавливает кулаком последнюю вязкую каплю прямо с набухшей головки, подцепляет ее пальцем и, отодвинув стеклянную перегородку, лениво выходит из душа.

Он не удосуживается взять полотенце. Или смыть с себя сперму. Ничего подобного.

Багиров поднимает дикий взгляд грозовых глаз и идет на меня.

Сердце екает под ребрами.

Моя грудь судорожно вздымается. Ноги ватные и непослушные, но каким-то чудом мне удается заставить их сдвинуться с места.

Багиров делает шаг вперед. Я – два маленьких шага назад. И так, пока он не оттесняет меня к выходу.

Но уже на пороге он протягивает руку и хватает меня за шею. Я распахиваю рот с глухим аханьем.

Я вся дрожу.

Мое горло двигается под его большой ладонью.

Багиров медленно нависает надо мной, чтобы коснуться моих губ тем самым пальцем и размазать по ним свою… сперму. Снова. Будто ему доставляет извращенное удовольствие пачкать меня собой.

В груди все сжимается, и я перехожу на короткие частые вдохи. Щелкнув по моим губам, Багиров опускает руку и щипает за сосок, вырывая прерывистый писк из моего рта.

А потом он просто берет и мягко выталкивает меня за порог.

— В следующий раз хорошо подумай, прежде чем решишь подразнить.

И захлопывает перед моим лицом дверь.

Зараза.

Мне потребовалось еще десять минут холодного душа, чтобы остыть. Несмотря на то, что я избавился от всей спермы, пульсирующей в яйцах, я чувствую себя максимально неудовлетворенным.

Это раздражает.

Я заслуживаю золотую медаль за выдержку. Черт возьми, это была целая олимпиада. Когда маленькая сучка показала мне свои сиськи… с-су-у-ка. Ее спасло гребаное чудо. Иначе я не знаю, чем объяснить тот факт, что я не разбил долбанную перегородку, не схватил ее за волосы и не поставил перед собой на колени.

Я проглатываю сдавленный стон, ударяясь лбом о прохладный кафель. От одной этой фантазии во мне пробуждается нечто неудержимое, доминирующее над всеми остальными эмоциями. Я не хочу разбираться, что это. Мне не понравится.

В следующий раз я не буду себя сдерживать. Нахер это рыцарство. Я никогда таким не занимался. До нее.

Еще одно доказательство, насколько плохо эта девчонка влияет на меня.

Но стоит вспомнить, как она смотрела невинными глазами, как учащались ее пульс и дыхание, и как она кусала свои розовые губы, показывая мне сиськи с торчащими сосками, — в венах закипает кровь и жаром устремляется в пах.

Возможно, я тоже влияю на нее не лучшим образом. Однако данный факт приходится мне по вкусу.

Я хочу быть тем, кто испортит эту девчонку, когда я поддамся своим низменным потребностям.

Не более. Вот только при мысли, что после меня к ней прикоснется кто-нибудь еще, мне хочется убить этого ублюдка.

Блядь. Я становлюсь слишком маниакален по отношению к Ведьме.

Что она со мной делает? И какого черта я позволяю ей это?

Разочарованно покачав головой, я выхожу из душа, хватаю полотенце и обматываю вокруг бедер. От грязных фантазий у меня сводит все тело. Никакого облегчения.

Я подхожу к раковине и упираюсь руками в край столешницы, склоняя голову. Капли воды срываются с моих коротких волос. Скользят по лицу. И медленно падают вниз, пока я пытаюсь медитировать над своими эмоциями.

Только ни черта не выходит. Чем больше я стараюсь, тем сильнее осознаю один пиздецовый факт.

Я хочу трахнуть ее.

Не потому, что я принял вызов. А потому, что я этого хочу. Без всяких вытекающих и вводных. Это осознание пульсирует в моем мозгу, как чертова заноза.