Я же планировал сделать из накопителей кое-что другое, для начала проведя эксперимент. Артефактор из меня был так себе, но с кровью я всегда любил и умел работать. Она меня не слушалась, а слышала, в большинстве случаев умудряясь выполнять поставленную задачу даже эффективней, чем я задумывал. Сейчас же я отправился к накопителю на крыше Башни Крови, ставшему ковчегом для моего рода.

Если бы не знакомство с другими ковчегами, мне бы и в голову не пришло проворачивать что-то подобное, а так… Я даже сам себе не мог ответить на вопрос, зачем это всё затеял. Я им ничего не должен был. Они — мне. Но почему-то было их жаль.

Целые могильники душ с ментальными слепками личностей, затерянные в песках времени, стали донорами для паразитов. Хотя тут ещё стоило разобраться, кто или что было паразитом в этих парах. Почему во мне магия Рассвета легко ужилась вместе с магией крови, а в остальных нет? Сама ли благодать Рассвета выжигала прочие магии, устраняя конкурентов, или же это был приказ глав орденов?

Как бы то ни было, но я прихватил с собой накопители и поднялся на крышу. Кристалл пульсировал в такт биению моего сердца. Я сделал кровную привязку между накопителем и кристаллом в виде пуповины и попробовал отделить часть благодати Рассвета в накопитель.

Кристалл вначале сопротивлялся, я бы даже сказал, что он был обескуражен моими действиями. Как же так, он накапливал силу для будущего ковчега, а я посмел затребовать себе её часть. Но сопротивление было быстро подавлено в зародыше. Главой рода был я, а потому и решения мои не оспаривались даже ковчегом.

Сила потекла ровным потоком через кровную привязку, но довольно скоро заполнила накопитель, опустошив ковчег где-то на четверть. Я вернул Рассвет обратно в ковчег и задумался. Для моих целей стандартные накопители были малы. Ну да кровь должна была исправить эту проблему.

Я стоял у пуповины и несмело касался энергетических лиан, её оплетавших. Серебро адамантия, гранат магии крови и розовый кварц магии Рассвета. Вместе они сочетались, не конфликтуя ещё до того, как я прошёл инициацию Рассветом. Связующим элементом здесь был адамантий, металл богов. Как когда-то говорил Комаро, перстни глав родов есть порождение божественной сути, заключённое в форме. Внутри меня так же содержался адамантий, но попал он туда после очистки крови Райо, а не из-за божественных заморочек. Но если у Комаро адамантий преобразовался в перстень по воле владельца, а у меня в рёбра жесткости для пирамиды по необходимости, то, возможно, он и сейчас послушается?

Я приложил ладони к серебристой лиане и представил иглы из адамантия не толще человеческого волоса с маленькими ушками-пазами на концах. Лиана под моими руками содрогнулась, но послушно выделила из себя иглы, выполняя мою просьбу.

На ладони лежала дюжина игл, куда предстояло вставить макры с «подарками» для глав орденов. А вот над самими «подарками» мне ещё предстояло попотеть. Соединить в себе разом тлен и кровавую чуму, но при этом сделать их не оружием массового поражения, а индивидуальным убийцей, способным уничтожить только цель и не спровоцировать эпидемию.

Мысли мои невольно свернули к Гемосу, моему случайно ожившему творению из божественной магии Винограда, магии крови и наркотическо-алхимической дряни. Он сейчас был в командировке в Японии, устраняя одного очень деятельного князя. Гемос прекрасно бы подошёл на роль убийцы, если бы на поле боя были настоящие главы орденов. Но, судя по бою с Альбом, на это не стоило рассчитывать. А значит, мне предстояло заняться комбинаторикой.

Вечер мы встречали под звёздным небом. Устали все. Поисковое заклинание Рассвета сигнализировало о том, что ждать гостей следует ближе к обеду, времени, когда силы обеих фракций будут пересекаться на полупике.

— Здесь даже небо другое, — выдала Агафья, поедая по кусочкам ароматный кусок свежеобжаренного мяса. Дежурной по кухне была Ольга. Она-то и заказывала артефакту блюда, исходя из наших предпочтений.

— Другой мир, другое небо, другая магия.

Я ел рыбу на углях и салат. Больше есть смысла не было, всё равно дальше следовал другой приём «пищи» с алхимическими добавками из Хмарёва для восстановления сил и крови. А её сегодня я потратил немало.

— Как вы привыкли? — прожевав, спросила вампирша.

— У нас выбора не было, — ответила за нас Ольга, разглядывая небо. — Мы умерли там и надеялись пожить здесь. Вышло так себе. У меня во всяком случае. Вон, Михаил лучше справился.

— Это чем же? — фыркнула вампирша. — Судя по воспоминаниям, он попал как кур в ощип. Только и носился по миру, решая проблемы рода и не только.

— Как минимум тем, что смог выжить и создать семью.

Вампирша перестала задавать вопросы. Видимо, какой-то разговор между ними всё же состоялся, и Агафья из женской солидарности закрыла тему. Я впервые задумался, что ничего не знаю о семье самой вампирши. За почти три сотни лет были ли у неё дети? Или же для теней это проблематично? Замужем Агафья была и не раз, но семья? Кого она считала семьёй? До потери памяти это были мы с Кираной. Она нас опекала и помогала, но ведь были же ещё, как минимум, Клещевы. Вампирша никогда не распространялась на их счёт.