— Ты не рано встала? — проснулась моя боль.

— Спроси лучше, спала ли я сегодня вообще?

Тянусь к лбу Сноудена губами, что бы проверить, горячий ли он. И врезаюсь в губы парня, тут же отскакивая назад.

— Феликс! Я температуру проверить хотела.

— Разве это был не утренний поцелуй.

Божечки, надеюсь я не покраснела. Может в больницу его отправить? Я даже подумать не могла, что Лекс такой тактильный. Вечно ходил весь такой недоступный и серьёзный, а в итоге всю ночь жался ко мне, как котёнок, а теперь вообще целоваться полез, едва проснувшись. Может у него раздвоение личности?

Слезаю с кровати, чтобы добраться до градусника и жаропонижающих на всякий случай.

— Ты настолько против утренних поцелуев, что сбегаешь от меня? — слышу жалобный голос сзади. Да что за ребёнок, где недовольная моська?

Стойко игнорирую вопрос и всё-таки добираюсь до градусника, лежащего на прикроватной тумбочке.

Вручаю его Лексу и сбегаю на кухню готовить яичницу, пока мне не поцеловали ещё что-нибудь.

***

Удивительно, но Лексу хватает дня для того, чтобы оклематься, когда я бы с такой температурой провалялась не меньше четырех дней, хотя обычно я болею по немножку и часто, а не из крайности в крайность.

Когда только приехала в свой родной город хотела поехать к бабушке и дедушке, который хоть и не жили вместе, но хотя бы жили в одном доме.

На улице опять моросил дождь, к счастью не такой ливень, как вчера. Но вместо того, чтобы дойти пешком пришлось вызывать в такси, потому что под зонтом всё равно мокнут ноги.

Кое-как Феликс смог уговорить меня после того, как мы навестим всех вернуться домой, даже купил билеты и чуть не прыгал от радости, когда увидел, что в бизнес ещё остались свободные места. Шучу, просто ходил довольный. Видимо поездка в экономе так сильно шокировала мальчика, хотя я так летала всю жизни, до переезда в столицу.

— Может я тебя у подъезда подожду? Посижу в кафе. — он кивнул головой на какую-то забегаловку, где продавали пиццу, шаурму и все подобное, однако доверия она не внушала.

— Ты боишься что ли?

— Нет.

Не слишком ли резко он отвечал для того, что не боится? Внимательно посмотрев на Лекса, который упорно пялился на то странное кафе, я поняла, что он и вправду нервничает. Не знает куда деть руки, часто дышит, а его губы пересохли, вот только он не спешит их облизывать, а старается стоять как можно не подвижней, за исключением дёргающихся рук.

Вначале отправимся к бабушке, а то после деда Сноуден точно сбежит.

Тихо посмеиваясь про себя, беру Феликса за руку и утягиваю за собой в подъезд, лифт, нажимая на нужный этаж.

И только когда мы оказываемся перед дверью в квартиру, парень всё-таки решает посмотреть на меня. Ободряюще улыбаюсь ему и всё-таки нажимаю на звонок, дверь открывают спустя пару секунд. Бабушка — женщина ростом в полтора метра, зелёными глазами и густыми, уже полуседыми волосами, заметно морщинистым лицом. Вначале удивлённо открывает рот, смотря на Фелиска, который гораздо выше неё и выглядит на её фоне, как великан, а затем за его спиной высматривает меня. И наши переплетённые руки, бросая на меня понимающий взгляд.

От родной улыбки и таких знакомых ямочек на щеках моё сердце болезненно сжимается. Как же я давно её не видела.

— Ласточка! — бабушка, прямо в домашних тапочках, выскакивает в подъезд и кидается меня обнимать, покрывая поцелуями лицо.

— Я так давно тебя не видела, баб. — кое-как затаскиваю её обратно в квартиру. И взглядом прошу Лекса зайти за нами.

Пока бабушка утаскивает меня в зал, где обычно тусуется моя прабабушка, Феликс остаётся неловко мяться у двери в прихожей.

Здороваюсь поцелуем с самым старшим членом нашего семейства и мы втроём направляемся на кухню, что бы выпить чаю.

— Это Феликс, мой парень.

Представляю я парня, которого успела перехватить по пути.

Рассказываю, как я здесь и оказалась и насколько, умалчивая о ссоре с отцом и братом, которого мои бабульки недолюбливали и называли хулиганом. Отвечаю на вопросы о том, как мне живется в большом городе и не обижает ли меня кто. Сноуден тоже не остаётся без внимания и из него выпытывают почти всё что можно. Он даже перестаёт так нервничать и начинает говорить не однотипными фразами, а с удовольствием отвечать на вопросы.

Мы проводим там около полутора часа и я понимаю, что уже пора закругляться, так как мы до сих пор не добрались до дедушки, а в аэропорт нужно выехать часа за два до начала посадки.

Очень тепло прощаемся и Феликс даже обнимает моих бабушек, как будто успел стать им родным. Это меня очень радует, ведь они самые близки люди в моей жизни, после мамы.

Когда мы наконец добираемся до дедушки, с сумками, в которым есть по небольшие порции еды, которые нам буквально вручили без права выбора, я чувствую уже заметную усталость.