Бандитка валялась на диване в гостинной, завернувшись в плед. По-моему она была в какой-то полудрёме.

— Нора.

Она издала не членораздельное мычание и подняла на меня голову.

Поднимаю её на руки и поднимаюсь в её комнату, надеясь что скорая приедет как модно быстрее. Даже не прикасаясь к её коже, чувствую, как сильно её жарит. От неё буквально исходит тепло, словно она печка.

— Где у вас аптечка? — укладываю Нору в кровать и накрываю одеялом, не раскутывая её из пледа.

— На кухне. — голос был всё такой же хриплый и резал мне по ушам.

Спускаюсь и ищу коробку с лекарствами или как оно вообще должно выглядеть? Красный бокс с белым крестом. По-моему наоборот, крест красный. Коробка задвинута куда-то глубоко в шкаф, как будто ей давно не пользовались, но тем не менее пыли на ней нет. Она ловольно внушительного размера и мне кажется тут есть всё: от влажных салфеток, до шприцов. Пытаюсь найти хоть одну из упаковок с таблетками, параллельно включая чайник. Придётся порыскать по шкафам, надеюсь у них есть мёд.

Я нахожу только парацетамол, к тому времени заваренный чай уже остывает до приемлемой температуры и я думаю, что его можно охарактеризовать, как тёплый.

Поднимаюсь наверх, держа кружку «замужем за Кагеямой» в одной руке и какую-то кастрюлю с прохладной водой и полотенцем в ней в другой. Таблетки я распихал по карманам.

Пока я суетливо пытался хоть как-то облегчить страдания бандитки до дома доехала скорая, которая вначале померила девушке температуру и сделала какой-то укол, из-за которого мне пришлось отвернуться и не глазеть на чудесную попу моей девушки, потому что выздоровевшая Нора бы убила меня.

Спустя наверное часа два и сотню звонков ото всех, Элеонора начала потихоньку приходить в себя.

Глаза у неё были покрасневшие, как из-за аллергии, около носа была такая же красная кожа.

— Я слишком красивая или слишком плохо выгляжу, что ты не перестаёшь пялиться на меня?

Она приняла сидячее положение и попыталась подложить подушку себе под спину, но я опередил её. Аккуратно придерживая Нору за поясницу, поднял подушку. Она была всё ещё ужасно горячей, а мне хотелось к ней прикоснуться.

Я провёл рукой вверх-вниз до лопаток и обратно, прикоснувшись своим лбом к её. Температуру я бы так не ощутил, потому что у нас был слишком сильный контраст кожи. Моя была ледяной от волнения. Сюда бы отлично вписалось «кровь в жилах застыла». Кожа бандитки же была температурой, как лава. Хотя бы обычно всё было наоборот. Её руки всегда оставались холодными, даже носи она варежки. А мои горячими. Она даже сувала мне свои льдышки под толстовки в школе, пока никто не видел. Заставляла вздрагивать, но я не дёргался.

— Ты всегда красивая.

— Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь услышу эти слова от тебя.

— А ещё у тебя опух нос.

— Что?! — конечно никакой нос у неё не опух, а лишь слегка покраснел, — Врёшь ты всё.

Я виновато улыбаюсь, подтверждая её слова и она начинает громко хохотать, но тут же закашливается. Тянусь к стакану с недопитым чаем и помогаю её попить.

— Лекс, если бы я не болела, я бы тебя поцеловала.

— Разве целоваться можно только в губы?

Притягиваю её к себе, заставляя смять простыни и покрываю всё её лицо поцелуями, медленно переходя к шее.

Нора кладёт свои ладошки мне на плечи.

— Перестань, я даже не могу подразнить тебя в ответ.

Так даже лучше. Теперь она полностью в моей власти.

Шутка. Я не настолько извращенец, что бы совращать больную девушку, даже если девушка не против.

Нам наконец-то выпал шанс остться полностью наедине, но мы даже не можем как следует понежиться. Я даже боюсь как-то не так сжать Нору, кажется мгновение и она развалиться. Обычно всегда такая весёлая, отзывчивая и инициативная сейчас выглядит ужасно хрупкой.

— Лежи. Мне нужн написать остальным, что ты не умерла.

Она нахмурила брови.

— Почему ты остался здесь, разве не должен был лететь во Францию со всеми?

— Я не видел смысла лететь туда без тебя.

Элеонора

В зале раздается музыка, подходящая под «медляк» и многие парочки, видимо решившие испытать последний шанс, выходят в центр импровизированного танцпола. Кирилл утаскивает Рину, которая ещё минуты две назад стояла и жаловалась, что она точно сегодня останется без партнёра. Артём нерешительно подходит ко мне, но не протягивает руку. Только смотрит в глаза, как будто пытается там что-то прочитать. Улыбаюсь извиняющейся улыбкой и он понимающе кивает, а потом ради шутки приглашает двух рыжиков. Они заваливаются в середину толпы и громко хохоча начинают кружиться. Это конечно не танец, даже близко не похоже, но по крайне мере им весело.