Наконец, когда проходная комната, где подавали напитки и закуски, почти наполнилась, Ник подошел к ней и вывел в коридор.

– Как ты? — спросил он, крепко сжимая ее сзади, но не ладонями, а предплечьями — так, словно боялся слишком романтического контакта.

– Боюсь, — честно призналась Марго.

– Это нормально. Я собираюсь тебя пороть, нижняя. Ты помнишь, чья ты?

– Ваша, мастер, — пробормотала она, чувствуя, как проваливается в роль следом за ним. И в голове все становится вверх дном, меняется. Возбуждение пронзает все тело. Она — нижняя. Без воли, без собственных желаний. Она принадлежит ему. Пол уходил из-под ног, колени подгибались.

– Я буду с тобой каждую секунду, — прошептал он ей на ухо, наполняя все тело теплом. — Помни, что это не просто кнут, который бьет тебя. Это я обладаю тобой.

– Да, мастер.

– Все, идем.

Ник вывел ее в комнату, которую они использовали как гримерную.

– Раздевайся, полностью, — сказал он.

Марго сняла джинсы и кофту с длинными рукавами, которая скрывала все рисунки на ее теле.

– Красотка, — восхитился Ник, осматривая ее со всех сторон. — Руки.

Протянув ему руки, Марго почувствовала что-то вроде облегчения, когда холодный металл коснулся запястий. Теперь от нее на самом деле ничего не зависело.

Ник.

Марго была такой хрупкой и беззащитной, что он почти перестал соображать от желания. Лиза проделала крутую работу по росписи ее тела. Грудь была покрыта россыпью крошечных царапин, окруженных розовыми областями припухлостей. Все выглядело довольно реалистично, особенно с небольшого расстояния. Повернув ее спиной, Ник улыбнулся еще шире — спина была равномерно покрыта следами в области лопаток и чуть ниже. Если бы он не знал, что это рисунки, мог бы прийти в мгновенную ярость от диссонанса чувств: его нижняя выпорота, а порол не он.

Красные черточки, синячки, розовые области попадались и сбоку, в районе ребер — Лиза нарисовала и захлесты. А ноги Марго она покрыла более темными следами — как будто ее по-настоящему мучили, избивая тростью.

Теперь восхитительная белая жопа только что не вопила о желании быть выпоротой. Накинув на Марго плед, он снова сжал ее в объятиях, специально немного делая больно, готовя ее к сцене. Она начала дрожать от напряжения, и Ник намотал ее волосы на кулак, потянув вниз, чтобы встала на колени и немного успокоилась.

– Пора, — сказал Макс, заглянув к ним. — Все в сборе на месте.

– Лавка, цепи?

– Все на месте, — повторил Макс, переводя взгляд на нижнюю.

Ник посмотрел на Марго — она явно их даже не слышала. Наклонившись, он взял ее под мышки, поднял, сжал лицо пальцами до боли:

– Малыш?

– Да, мастер?

– Готова, — утвердительно сказал он, не допуская даже тени сомнения.

– Да, — подтвердила она.

– Чтобы подать мне стоп-сигнал, просто посмотри в глаза, — сказал он, — если понадобится пауза, тоже. Я подойду и ты мне скажешь, что с тобой происходит, хорошо?

– Да, мастер.

Убедившись, что Марго все поняла, он взял ее за шею. Макс уступил дорогу и пошел следом, а Ник так и повел ее по коридору, пока они не пришли в зал, где собрались все гости клуба — человек сорок.

Он мельком мазнул взглядом по комнате, кивнул Диме и Лори, которые выглядели запыхавшимися и явно ворвались минут пять назад, потому что стояли возле входа, на самом неудобном месте. Миша с Таней, Лиза и Адьос с Мариной, наоборот, сидели в условном первом ряду, на подушках сбоку от широкой деревянной лавки.

Поставив Марго перед ней, Ник сорвал с нее плед как только Макс включил музыку — пока не громкую, но сразу задающую нужную атмосферу. Железо, темница и стоны — никакого понятного ритма, никакой мягкости ощущений.

Указав нижней на лавку, Ник молча дождался, пока она уляжется и не спеша начал сковывать ее, даже не глядя чувствуя, как заворожена публика. Он и сам чувствовал себя почти палачом из средневековой пыточной — палачом, которому предстоит замучить невинную жертву. Юную красавицу, которую кто-то возненавидел и объявил ведьмой.

Сочетание ее нежного тонкого тела с грубым деревом лавки, с металлом цепей и оков, давало просто ошеломляющий эффект. А металлический ошейник был вишенкой на торте, которую Ник придумал и достал в самый последний момент — думал, не найдет.

Попа Марго на лавке смотрелась еще лучше, чем стоя — пышнее, соблазнительнее, ярче. Ник присел на корточки, повернув ее лицом к себе, и ее большие испуганные глаза с трепещущими ресницами оказались совсем рядом. Но глубоко внутри них он уже видел все, что нужно — сильное возбуждение, желание отдаться до конца, полутранс от того положения, в котором она оказалась.