– Я, мастер.

– Напомни мне правила поведения маленьких распущенных сучек, которые хотят, чтобы их воспитывали, — сказал он, наблюдая за ней с кровати.

– Я должна быть послушной.

– Да. А кому принадлежит вся власть?

– Вам, мастер.

– Руки за спину. Выпрямись. Я хочу смотреть на твою грудь.

– Можно мне…

– Нельзя. Кому принадлежит инициатива, маленькая невоспитанная дрянь?

– Вам, мастер.

– А что бывает с теми сучками, которые нарушают правила?

Поднявшись следом за ней, Ник быстрым движением оказался рядом и взял ее за горло. Его взгляд прожигал, но глаз отвести было невозможно.

– Их наказывают, — прошептала Марго, отклоняясь назад под его нажимом. Она упиралась руками в ковер позади себя, и передняя часть бедер уже начала ныть, напоминая, что нижним стоит чаще посещать зал и заниматься растяжкой. Но никакая боль, особенно такая слабая, не могла помешать ей насладиться этим моментом.

Игра в вербальные унижения с Ником повлияла на нее едва ли не сильнее, чем порка. Как и порку, она просила это сама, и была ошеломлена тем, как глубоко обе практики затронули ее.

Но ничто не могло сравниться с тем, чтобы находиться в его руках, смотреть в его глаза, дышать его запахом, когда он был так близко.

– Наказывают, но не всегда, — шепотом сказал он, приближая свои губы к ее, — иногда этим сучкам везет.

Его рука плавно переместилась на затылок, и он поцеловал ее. Марго понятия не имела, что он собирается сделать это — возможно, поэтому она испытала полнейшее замешательство и даже не отвечала первые секунды. Нежный, долгий, бесстыдный — язык Ника сразу взял все, что хотел. Он насиловал ее рот, пока она не застонала, потянувшись к нему всем телом.

И тогда Ник рывком отстранился, перевернул ее в коленно-локтевую, сдвинул трусики, погладив пальцами киску с сильным нажимом, нащупал клитор. Марго издала громкий стон, выгнулась, думая только об одном — она хочет его внутри. Прямо сейчас, до боли. И ни один звук не мог бы доставить ей больше удовольствия в этот момент, чем звук открывающейся молнии его брюк. С новым стоном она обернулась, бросив через плечо замутненный взгляд. И невольно издала новый жалобный стон.

– Тише, — неразборчиво пробормотал он, разрывая зубами упаковку презерватива.

Принять его целиком и сразу было нетрудно — настолько мокрой и возбужденной она была. Но когда он оказался внутри, это отозвалось легкой болью. По ее внутренним мышцам пробежала своеобразная судорога, и Ник тоже издал хриплый стон, когда они стиснули его. Он потянул ее бедра на себя, сразу начиная вколачиваться в нее так, словно наказывал за что-то. Ее тихие стоны мгновенно перешли в крики — она ничего не могла поделать, ощущения были слишком острые. По позвоночнику с каждым толчком поднималась волна шипучих пузырьков, ударяя в голову как шампанское.

Когда Ник слегка замедлился, и его большой палец скользнул между ягодиц, Марго вцепилась зубами в собственную руку. Это было слишком возбуждающе: немного стыдно, самую малость больно, одновременно безумно и очень знакомо, до слез понятно. У него было выверено каждое движение, а ее тело отлично знало, как на это откликаться. За одним маленьким исключением — дойдя до самого края, Марго вдруг поняла, что опять начала думать. Что ее тело наслаждается, выгибается, стонет, дрожит в руках Ника, но… не расслабляется настолько, чтобы кончить.

– Ты устала? — задыхаясь, спросил он и замедлил движения.

– Немного, — отозвалась она, тоже задыхаясь.

Ник вышел из нее, поднялся и помог ей встать:

– Идем на кровать, малыш.

– Как ты хочешь?..

– Вот так… ложись на бочок.

Он лег рядом, обнял ее сзади, лаская ее грудь, живот, промежность, и Марго снова возбудилась, прижимаясь к нему попой.

Ник вошел в нее снова, на этот раз двигаясь так нежно, и так лаская ее спереди, что устоять было невозможно. Она снова начала издавать непристойные звуки, двигаться с ним, тереться об него и шептать пошлости о том, что она намерена делать своим языком. Когда слова «сосать» и «глубоко» прозвучали в пятый раз, он резко отстранился.

– Блять… сучка…, — выдохнул Ник, избавляясь от презерватива, чтобы перевернуть ее на спину и дать ей свой член.

Марго послушно открыла рот, хотя редко кому позволяла быть сверху в этой позе. Но Ник даже не спрашивал — он прижал ей руки за головой и взял ее рот так же уверенно, как делал вообще все. То, что он сразу начал творить с ее горлом, было насилием чистой воды — он силой входил и не спешил двигаться назад, наблюдая за тем, как она борется со спазмами, как из ее глаз льются слезы.