С рождения до двадцати лет я лежал парализованным в крестьянской избе, пока, наконец, во мне не пробудилась Сила. Итак, я встал, и что я вижу? Российская империя, конец 18-го века; Европа лежит в руинах, про Америку вообще никто не знает; Кругом полчища кровожадных тварей и чуть ли не весь оживший пантеон славянской мифологии; Чтобы преуспеть, нужно изучать магию и собирать энергию убитых тварей; Мне в наследство достались заложенное имение и дворянский титул. В общем, работы предстоит немало. Но и я за двадцать лет хорошо отдохнул. Трепещите! Я уже иду.
Annotation
С рождения до двадцати лет я лежал парализованным в крестьянской избе, пока, наконец, во мне не пробудилась Сила. Итак, я встал, и что я вижу?
Российская империя, конец 18-го века;
Европа лежит в руинах, про Америку вообще никто не знает;
Кругом полчища кровожадных тварей и чуть ли не весь оживший пантеон славянской мифологии;
Чтобы преуспеть, нужно изучать магию и собирать энергию убитых тварей;
Мне в наследство достались заложенное имение и дворянский титул.
В общем, работы предстоит немало. Но и я за двадцать лет хорошо отдохнул. Трепещите! Я уже иду.
Мир падающих звёзд IV. Духов день
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Мир падающих звёзд IV. Духов день
Глава 1
После феерической победы над лешим другой на моём месте свалил бы на тропические острова куда-нибудь поближе к экватору. Употреблял бы апероль со льдом, лежал в шезлонге под пальмой, слушал шум прибоя и любовался бескрайним океанским простором. Пару месяцев, не меньше.
Но я — это вам не другой.
Жару никогда особенно не любил. Готовит тётка Наталья так, что никаким лухари отелям не снилось. Ублажает меня Маруся со всей душой и ничуть не хуже, чем это делают специально обученные барышни. А уж обозревать со своего собственного балкона просторы, принадлежащие лично тебе — занятие ничуть не менее увлекательное, чем считать океанские волны. Тем более, что я не имею ни малейшего представления, что в этом мире происходит ближе к экватору. Есть вариант — твари там всё уработали так, что и островов-то никаких не осталось.
В общем, Давыдово в качестве релаксационной зоны меня более чем устраивало. За тот неполный месяц, что находился здесь, я вывел свою жизнь на качественно иной уровень — по сравнению с тем, с которого начал в этом мире. А заодно облагодетельствовал всех, кто со мной соприкасался.
Домочадцы были счастливы не меньше меня. Братья (и, что немаловажно, сёстры) охотники уважали и гордились. В окрестных деревнях и в Поречье я успел стать легендой и примером для подражания.
И всё бы было прекрасно, если бы не одна неудобная мысль. Где-то топчет землю тварь, пытавшаяся меня убить. Конкретно — Головин, старший брат того Головина, из которого Гравий посредством ледяного кола приготовил образец для гербария. По совместительству — сводный брат любезной моей Катерины Матвеевны… Но это ладно, хрен с ним. Нежных чувств к братцу Катерина Матвеевна однозначно не питает, скорее уж наоборот. То есть, никаких препятствий для того, чтобы разыскать эту тварь и поговорить по душам объективно нет.
С этой мыслью я потянулся и встал с плетёного балконного кресла. Для того, чтобы увидеть, как Данила идёт открывать ворота. Оказалось, что из Поречья вернулся Захар.
— Как дела? — опершись на перила, приветствовал Захара я. — Как бизнес?
Захар поднял голову.
— Всё сладилось, Владимир! Карета теперь как новенькая, на старую вовсе не похожа! И за покупателем, мужики сказали, дело не станет. Быстро найдётся.
В Поречье Захар был командирован с целью проконтролировать, что там у нас с экспроприированной каретой. Получалось, что и с этой стороны всё хорошо. Того гляди загоним по хорошей цене…
Хм-м. Я задумался. Тварь по имени Вольфганг Головин, если верить Катерине Матвеевне, постоянно базируется в Смоленске. В Поречье бывает наездами и останавливается хрен знает где.
О том, что на днях пропали без вести два его подручных, а до кучи родной брат, Головин, несомненно, уже знает. Но вот какие выводы сделал, неизвестно. Единственный свидетель того, что произошло на явочной квартире — старик смотритель. Который едва ли что-то успел понять, я свалил его ударом почти сразу. А одет при этом был в камзол и шляпу Алексея.
То есть, всё, что может рассказать Головину смотритель — охотнику в красном камзоле не разрешили остаться, чтобы поговорить с хозяином, и у парня сорвало кукуху. От обиды, не иначе. Почувствовал себя оскорбленным и униженным. Каким-то хером проник на второй этаж, притаился на лестничной площадке, а когда появился любезный братец Иоганн, спрыгнул вниз и навалял всем, кого увидел. Эпизод с пропажей кости из мешка смотритель, если не дурак, опустит. Тем более, что мешок бесследно исчез вместе с прочими действующими лицами.