Нора знала, что одна из крестьянок за день до этого родила мальчика, скончавшись во время родов. И вот на этого ребёнка молодая служанка и возложила надежды в случае, если Екатерина даст жизнь новой принцессе, решив, что раз у ребёнка нет матери, вряд ли кто будет сожалеть о его пропаже. Тихо подкравшись к дому, в котором вчера появился младенец, Нора, оглянувшись и никого не увидев вокруг, аккуратно приоткрыла дверь. В доме было пусто. Ребёнок мирно спал в люльке. Нора проскользнула в открывшуюся дверь и прижалась к стене, стараясь перевести дыхание. Сердце предательски выпрыгивало из груди. Молодая женщина не питала иллюзий насчёт того, что с ней произойдёт, если кто-нибудь застанет её за тем, что она сейчас собиралась совершить, Нора оглянулась и увидела глиняную бутылочку с молоком, стоящую на столике возле свисающий с потолка люльки. По-видимому, ребёнка скоро пора будет кормить. Нора достала из-за пазухи флакончик с сон-травой и капнула пару капель в бутылку, затем как следует взбултыхнула, стараясь как можно лучше перемешать содержимое, и сунула бутылку в рот спящему младенцу. Тот инстинктивно присосался и буквально через мгновенье снова заснул. Нора схватила ребёнка, уложила его в корзину, стоящую на лавке у выхода, в последний момент засунув под бок младенцу бутылку, из которой поила малыша, и, тихо приоткрыв дверь, осторожно выглянула во двор. Никто до сих пор так и не появился. Нора юркнула за дверь и бегом припустилась во дворец.

Сейчас она уже не замечала набегающих с севера туч. Солнце только что скрылось за горизонтом, наступило время призраков – время, когда день уже ушёл, а ночь пока не пришла, словно природа медлила перед тем, как погрузить землю в тягучую черноту, навевающую сон на тех, кто с усердием трудился всё светлое время суток. Нора старалась бежать со всех ног, опасаясь, что может не успеть на помощь своей госпоже. Она больше не думала о том, насколько ужасным был её поступок. Её не терзали угрызения совести. Всё, что она делала, всё это было лишь для того, чтобы спасти императрицу. Только это имело значение. А спасти её она сможет лишь в том случае, если боги позволят ей успеть до того момента, как замок императора огласится первым криком новорожденного или новорожденной. На мгновение у Норы мелькнула мысль, что если создатели пожелают, чтобы императрица принесла императору принцессу, то, скорее всего, это их замысел. Но эту мысль моментально вытеснила другая. Возможно, вседержители так решили проверить, насколько она предана своей госпоже, и тогда они позволят спасти императрицу Екатерину от участи остальных трёх жён императора. Задыхаясь от быстрого бега, Нора на мгновение остановилась, миновав крепостной ров. Колокола ещё не били, значит, госпожа пока не родила.

За широкими воротами стен крепости её окликнул знакомый стражник:

– Ты где ходишь? Её величество уже несколько раз за тобой посылала! И целитель, как назло, с утра покинул замок вместе со своим служкой!

Нора кивнула и побежала в покои госпожи.

Местная охрана относилась к молодой фаворитке императрицы с почтением. Екатерина никогда никому не давала повода думать, что Нора на самом деле рабыня, привезённая ею из своего поместья. Дворцовая челядь знала, что горничные жён императора должны были быть исключительно дворянского происхождения, пусть и не титулованного, но всё же дворянского. Манеры Норы, с детства воспитывающейся вместе с княжной, в сочетании с нарядами, подаренными Екатериной служанке по приезде в резиденцию императора, вполне могли выдать её за знатную особу. И Нора часто пользовалась своим положением, всё же стараясь не злоупотреблять им. Она была женщиной неглупой, недаром до сих пор она ещё ходила по этой земле, несмотря на то, что практически всю свою сознательную жизнь девушка провела под неусыпным оком княгини Вязурской. А это было большой редкостью. Головы в княжеском поместье летели, словно шляпки у очищаемых поваром грибов. И сейчас Нора прекрасно понимала, что стоит ей слишком высоко поднять голову, и эту голову снесёт меч императора, который до сего момента лишь забавлялся, глядя на то, как относятся к молодой рабыне те, кто был намного выше неё статусом.

Нора вбежала в широкие двери замка. Дворец был настолько большой, что по нему можно было ходить часами, перебираясь из одного помещения в другое. Но Нора за полтора года пребывания в нём изучила практически все входы и выходы, исключая коридоры и помещения, куда не допускались дворцовые слуги. Ходили слухи, что под дворцом был расположен лабиринт катакомб величиной с город, но никто, с кем общалась Нора, не только ни разу не был в этих подземельях, но и не знал тех, кто хотя бы раз побывал там. Поэтому Нора, решив, что слухи о катакомбах – лишь выдумка слуг, быстро забыла о возможном факте их существования, вполне справедливо считая, что изучила своё новое жилище вдоль и поперёк.

Войдя в покои императрицы, Нора с изумлением обнаружила, что её хозяйка находилась здесь в полном одиночестве. Екатерина лежала на своей широкой постели, и лицо её было настолько бледным, что уступить ему по цвету могли лишь белоснежные наволочки на пуховых подушках под её головой. Глаза императрицы были полузакрыты, на лице читалось ожидание боли, которая лишь на миг отпустила её, и которая могла вернуться в любое мгновение. Нора вопросительно взглянула в глаза госпожи, не решаясь высказать вслух вопрос, вертевшийся на её языке – почему здесь нет никого, кто мог бы позаботится о своей императрице, пока её любимая служанка отходила по поручению госпожи?

– Я отослала всех, – словно прочтя вопрос на лице Норы, ответила Екатерина. Императрица, помогая себе руками, тяжело приподнялась и оперлась на локоть, как бы стараясь приблизиться к той, которая всегда оберегала её покой, к той единственной подруге, которой она могла доверить самое сокровенное. – Мне страшно, Нора! – признание госпожи, произнесённое шёпотом, болью отозвалось в душе служанки. Екатерина перевела взгляд на корзинку, которую Нора так и не поставила с тех пор, как вошла в императорские покои, брови её сошлись к переносице. Она помнила, что послала Нору за снотворным. Что могла принести служанка в такой большой корзине? Екатерина перевела недоумённый взгляд на Нору и спросила: – Что у тебя там?

Норе не хотелось врать госпоже, но узнай та, что именно собиралась сделать для неё служанка, Екатерина никогда не позволила бы ей совершить задуманное.

– Я припасла кое-что в дорогу, чтобы не задерживаться и сразу отправиться к вашей матушке с радостными известиями, – служанка попыталась говорить как можно более спокойно, молясь про себя, чтобы императрица не заметила страха в её глазах и не заподозрила завуалированную ложь.

Екатерина кивнула, слабо улыбнувшись. Молодая женщина подумала, что, наверное, императрице было совсем плохо, раз она не заметила неправдоподобность ответа.

– Я отнесу корзинку в соседнюю комнату, – поспешно добавила служанка, желая как можно скорее убрать драгоценную ношу с глаз госпожи. Ведь та могла и проверить, что именно припасла Нора в дорогу. Не потому, что не верила ей, а лишь затем, чтобы добавить что-то ещё, чтобы служанка чувствовала себя комфортнее в пути. Но в этот момент приступ боли хлестнул Екатерину так сильно, что она не смогла удержаться на локте и навзничь упала на подушку, хватая ртом воздух, словно вынесенная на берег рыба. Забыв про корзинку, Нора подбежала к своей госпоже и схватила её за руку. Из глаз служанки брызнули слёзы, она не могла видеть страдания той, которая была ей дороже всего на этом свете.