Я проигнорировала комментарий о Ямайке, не желая объяснять, что именно из-за поездки мне захотелось исследовать. Он понятия не имел, что я встретила там человека, который зажег во мне огонь сильнее, чем мог надеяться разжечь любой Хадсон. Вместо этого я сосредоточилась на его молчании, когда он мог бы рассказать мне о своих чувствах год назад.

Не то чтобы это имело какое-то значение.

— Ты не сказал ни слова, когда я объяснила свой план поехать в Цинциннати и остаться с Джеком. Я думала, ты меня поддерживаешь.

— На самом деле я не думал, что ты последуешь за своим братом в другой штат, когда твой отец пригрозил прекратить всю финансовую поддержку. Я полагал, что в какой-то момент ты образумишься.

— Образумишься, — горячо пробормотал я.

— Я знаю, какая ты упрямая, Джулс. — Он сказал это мягко, как будто пытался напомнить мне, как хорошо он меня знал. И все же он стоял там, сбитый с толку тем, что я не отказываюсь от своего будущего, своих надежд и мечтаний, чтобы выполнить роль, которую ожидали от меня мои родители. — Если бы я позволил тебе увидеть, как сильно ты меня расстраиваешь, ты бы еще больше уперлась.

Крик, вероятно, заставил бы службу безопасности разбежаться во все стороны, но это было именно то, что я хотела сделать.

— Я не была каким-то упрямым ребенком, Хадсон, который закатывал истерику.

Он приподнял бровь, глядя на меня так, словно я была именно таким упрямым ребенком. Мне пришлось сдержаться, чтобы не топнуть ногой. Если бы он подумал, что я сейчас закатываю истерику, то я бы с радостью показала ему, насколько сильную истерику я могу закатить.

— И теперь ты живешь в Цинциннати с небезопасной машиной. На какие еще риски ты готова пойти ради этой так называемой независимости?

Он использовал воздушные кавычки в отношении независимости, и мне захотелось прищемить его глупые пальцы. И как он смеет оскорблять Бетси, мою старую «Хонду Сивик»? Она не всегда была самой надежной, но она была вся моя. Я гордилась собой, когда пришла домой на День благодарения, чтобы поделиться новостями. Мой отец ворчал, что я подвергаю себя опасности, а Хадсон наблюдал за мной, стиснув зубы.

Его тон смягчился, но его слова все еще давали мне понять, как мало его заботило то, чего я хотела.

— Тебе двадцать пять, Джулс. Сколько еще ты собираешься продолжать эту чепуху? Большинство женщин твоего возраста уже остепенились с мужем и думают о детях.

Я не могла поверить, что это происходит на самом деле.

— Ты меня совсем не знаешь. — Разочарование, которое я испытывала, заставило меня практически зарычать.

— Джулиана. — Он выдохнул мое имя и провел рукой по волосам.

— И это не чепуха. — Я ткнула пальцем ему в лицо и с этим прощальным напоминанием повернулась, чтобы умчаться прочь. Я была немедленно остановлена его сильными пальцами, обхватившими мое тонкое запястье.

— Не уходи вот так, — взмолился он. Он посмотрел на меня по-настоящему нежными глазами. — Мне жаль, что я это сказал. Это было неправильно с моей стороны.

Он посмотрел на меня как друг, с которым я выросла. Тот, кто понимал меня и никогда не любил спорить со мной. Но я пока не была готова спустить его с крючка.

— Черт возьми, так оно и было.

— Ты мой друг, и всегда им была. — Он заговорил мягче и провел рукой вниз по моему запястью, обхватывая мои пальцы. — Всегда так будет.

— Тогда к чему все это? — Хоть убей, я не могла понять, как мы перешли от того, что он проводил меня в аэропорт, к предложению выйти за него замуж прямо перед тем, как я вошла на контрольно-пропускной пункт.

Он провел рукой по своим темным волосам и потянул за них.

— Я не знаю, Джулс. Наверное, я не ожидал, что ты уйдешь. А потом, когда ты это сделала, я предположил, что ты скоро решишь вернуться. Я подумал, что, может быть, ты ждешь чего-то, что удержит тебя здесь, и, если я скажу это, ты сможешь вернуться домой.

— Я не какой-то бунтующий подросток, пытающийся навязать это своей семье. Как ты и сказал, мне двадцать пять. И вместо того, чтобы рассматривать это как повод остепениться, я рассматриваю это как время, чтобы жить. Чтобы исследовать. — Я широко раскинула руки и покачала головой. — Я понимаю, что я ребенок и девочка, но в какой-то момент мне должно быть позволено жить своей собственной жизнью.

Он провел губами по зубам, оценивая меня.

— Ты вообще уже подыскала квартиру? Или ты собираешься жить со своим братом и его женой бесконечно? — его тон был пронизан скептицизмом.