Ариадна: Этот человек – извращенец, Тесей. С таким же ужасным чувством юмора, раз подсунул нам это.

Тесей: ты думаешь это как-то связано с нашим заточением здесь?

Ариадна: Это связано со мной. Но я не собиралась говорить, боже, мы с тобой даже не увидимся никогда!

Тесей: Ари, ты о чём?

Она ничего не ответила ни через пять минут, ни через десять. Громов понимал уже – что-то не так, но боялся слишком надавить. Страшно было потерять единственного собеседника и того, кто мог вытащить Громова отсюда.

Тесей: ладно, давай я первый признаюсь в чем-нибудь

Тесей: я терпеть не могу оливки

Ответа не было, и в груди болезненно сжалось. Громов вскочил и сделал круг по комнате, кусая заусенцы на пальцах, а после вдруг схватил одеяло, залез на кровать и закрыл им камеру. Момент был слишком интимным, чтобы кто-то имел право подглядывать.

Адриана: Вау.

Ариадна: Конечно, теперь я готова тебе рассказать всё о себе.

Тесей: я просто не хочу чтобы ты расстраивалась Ари

Тесей: фильм не обязывает тебя рассказывать что-то личное

Тесей: давай еще что-нибудь посмотрим?

Ариадна: Нет, это глупо, Тесей. Я всю жизнь борюсь с этим, чтобы спасовать перед сумасшедшим похитителем.

Ариадна: Но я не понимаю, откуда он узнал?

Тесей: о чем?

Ариадна: Тесей, у меня расстройство аутистического спектра. Синдром Аспергера, если пожелаешь.

Тесей: ты аутист?

Тесей: да ну Ари

Тесей: как я мог не заметить?

Ариадна: Я не слабоумная, Тесей, просто нейроотличная. И не люблю, когда меня называют аутистом. Ты в провинции рос?

Тесей: ну да

Ариадна: Значит, знаешь, какое значение давно закрепилось за словом «аутист». Хотя мне кажется, что для этого достаточно один раз почитать чат любой онлайн-игры, чтобы понять.

Тесей: я все равно не понимаю

Тесей: у тебя с детства диагноз?

Ариадна: Да, с детства. И я не распространяюсь об этом. У меня педагогическое образование, я работала в вузе и в школе, мой диагноз мне никак не мешает. Только вот похититель посчитал, что это обязательно нужно знать тебе.

Ариадна: И я не хочу это обсуждать. Наше общение – переписки, едва ли тебе пришло в голову за эти дни, что я отличаюсь хоть чем-то.

Тесей: но мне интересно

Тесей: я могу задать вопросы?

Ариадна: Нет.

Ариадна: Спокойной ночи, Тесей.

***

Следующие дни тянулись как жвачка. Громов всерьёз увлёкся гантелями от безделья, несколько раз за день торчал в душевой кабине, мерил шагами комнату (десять до двери от кровати, пять – до компьютера), вспоминал сначала таблицу умножения по порядку, потом – алфавит, горланил песни Арии и Многоточия и делал много чего ещё. На это было две причины: Ари перестала выходить на адекватный диалог, лишь изредка отписываясь на абсолютно нейтральные темы, а похититель, судя по всему, обиделся на завешенную одеялом камеру.

– Нет, ну вы на него посмотрите! – вопил Громов, бегая рядом с камерой и размахивая руками. – Это я тут взаперти сижу, а обижаешься ты! Мне что, всё при тебе делать, прям на камеру? Чтобы ты потом эти видео на сайты для взрослых сливал? Не-не-не!

Но гневная отповедь тоже не помогла. Дисков и книг больше не было, как и приятной собеседницы. Громов остался один на один с собой в тесной камере и абсолютно не был этому рад.

Пугало и то, что некоторые конкретные воспоминания не спешили возвращаться. Ему было жутко интересно, что же использовал похититель, раз смог уничтожить их с Ари память на такой срок. Раньше он вообще думал, что это невозможно, а сейчас недоумевал. И обсудить, собственно говоря, было не с кем.

Спустя три дня молчания, Громов снова решился выйти на контакт с обоими собеседниками. Сначала спросил у камеры, в порядке ли Моцарелла, а после сел за компьютер и написал большое сообщение, потрудившись в этот раз расставить заглавные буквы и некоторые знаки препинания:

Тесей: Ари, я не знаю, что сделал тебе, но меня эта пытка игнором и молчанием уже заколебала. Если ты так испугалась нашего последнего разговора, то давай сделаем вид, что ничего не было. Но как по мне всё это такая глупость. Мы заперты чёрт знает где и вряд ли выберемся живыми, а тебя волнует это?