– Пожалуй, нет, – отказалась Лариса Георгиевна.

– Жаль, – вздохнул Павлик. – Дед говорит вкусно, только я и сам не решаюсь попробовать. Странная какая-то еда. Еще пытался мне кровяные лепешки дать с собой.

– Домашний хлеб?

– Ну почти. Саамы смешивают свежую кровь оленя с мукой.

– Да вы что!

Некоторое время оба хлебали наваристый бульон с обычным батоном. Лариса Георгиева не заметила, как её тарелка опустела.

– Старик наш сам не свой в последнее время, – вздохнул Павлик, откладывая ложку. – К нему такой черноволосый в тренче заходил. Расспрашивал про летающий сейд, про Великого моржа. Старик и рад, что кто-то слушает, часа три рассказывал. Мать верит, что он шаман. И этот черноволосый такой с ним почтительный. Старик наш вроде даже полечил его, что-то на ладонях его рисовал, бормотал. Лариса Георгиевна, не в службу, а в дружбу, не заглянете к нам вечерком? Мне кажется прадед после того черноволосого немножко не в себе, жестикулирует как-то странно…

– Конечно, – согласилась Лариса Георгиевна, – сегодня не могу, дежурю в госпитале, а завтра я целый день свободна.

– Вы просто выручите. Прадед ни в какую к врачам обращаться не желает. Говорит, его упряжка оленья дожидается во дворе, тундра его больница и там его врачи. Никаких оленей, конечно, нет, мерещится ему.

– Приду, Павлик, не беспокойтесь. Спасибо за обед. Очень вкусно.

Лариса Георгиевна взяла свою тарелку, сполоснула в раковине.

– В следующий понедельник принесу салат из сёмги с морошкой, – пообещал терапевт. – Специально для вас.

По пути в свой кабинет Лариса Георгиевна думала о том, какой настырный этот директор. До стариков добрался. Наверняка деду после его расспросов сделалось хуже. Может и в самом деле стоит этому приезжему убраться в свой Питер?

4.

На площади перед Черной Стелой было многолюдно. Спускаясь с городской сопки, Лариса Георгиевна увидела, что небольшая толпа взбудораженных женщин наседает на растерянного мэра. Видимо, они живой цепью перегородили путь черной «Волге», которая сейчас стояла с распахнутыми дверцами. Мэр пятился мелкими шагами, поправляя сбившийся галстук и криво застегивая пальто. Его помощница, выскочившая в осеннюю промозглость прямо в костюме, пыталась оттеснить наседавших. Лариса Георгиевна, спустившись, попыталась обойти скандал и свернуть на улицу Матроса Рябинина. До нее смутно доносились возгласы:

– Мы требуем…

– Пускай убирается …

Тут помощница подала мэру мегафон.

– Следствие продолжается. Прошу, расходитесь, – гулко разнеслось по площади.

В ответ женщины загудели.

Теперь Лариса Георгиевна уже различала своих знакомых. Тут были мамы старшеклассников, которых перевели в третью школу. Предводительствовала Надежда Дмитриевна.

– Пусть едет в Питер! – потребовала она, потрясая сумочкой в воздухе.

– Пожалейте наших детей! Сколько еще подростков должно пропасть? – вторили ей возмущенные голоса.

Поодаль от толпы болтались бритые подростки в клепаных кожаных куртках. Они наслаждались бесплатным развлечением и передразнивали теток. Тут к хулиганам как из-под земли подскочил Володя Тетерин. Подростки попятились. А Лариса Георгиевна торопливо свернула направо, где было свободнее и где приветливо светилось окнами семейное кафе Овчинниковых. Может зайти, узнать, там ли Юра?..

Вдруг все замерли. Со стороны улицы Мира к площади приближался тот человек, по поводу которого кипел скандал. Шёл как ни в чем не бывало, элегантно затянутый в черный американский тренч. Видимо он направлялся к лестнице на городскую сопку, но пройти незамеченным ему не удалось.

– Это он! – выкрикнула Надежда Дмитриевна и выбросила руку в сторону Красавчика жестом, как у памятника Ленину.

– Кто его освободил?..

– Куда смотрит милиция?..

– Не дайте ему уйти!..

Красавчик замер, затравленно глядя на возмущенных мамочек. Надежда Дмитриевна, растрепанная, где-то потерявшая шапку, обогнала всех, на ходу схватила булыжник и швырнула в директора. Камень, не долетев, стукнулся об асфальт около черных начищенных ботинок. Спустя несколько секунд мамочки окружили Красавчика со всех сторон. Молотили кулаками, лупили сумками, норовили достать каблуками по ногам. Это выглядело настолько жутко и странно, что Лариса Георгиевна не сразу поверила своим глазам.

Еще неделю назад эти мамочки мирно прогуливались с колясками, спокойно провожали своих детей в третью школу. Никто и представить не мог, что самый обычный поход в сопки обернется ЧП и массовыми беспорядками.

– Вот тебе, вот тебе… – подвизгивала Надежда Дмитриевна, пиная зашатавшегося директора. С ее длинного модного пальто брызнули пуговицы.

Ситуация становилось все опаснее. Несколько женщин вцепились в Красавчика сзади. Если бы им удалось его повалить, затоптали бы насмерть.

«Черепно-мозговая», – пронеслось в сознании Ларисы Георгиевны.

Здоровый сильный бугай врезался в гущу разъяренных теток, взял директора за грудки, хорошенько встряхнул, тем самым спасая от падения. В следующую минуту Красавчик получил мощный удар кулаком по скуле. Он вяло глянул на мужика и стал оседать на асфальт.

По улице Ленинского Комсомола прокатился пронзительный вой сирены. Из бело-синего милицейского уазика выскочил, прихрамывая, следователь Протасов. Темные волосы с проблесками седины стояли дыбом. Не обращая внимания на сирену, обезумевшие мамочки продолжали молотить свою сомлевшую жертву. Следователь попытался оттащить одну, другую, потом выхватил пистолет и резко выстрелил в воздух.