Люська глядела на ещё не открывшую рот менеджершу, просто глядела, без ненависти, без зависти, не слушая, наперёд зная, что она ей скажет. Бессознательно она выискивала неявные, незаметные признаки, обеспечивающие менеджерше превосходство над собой, положение по другую сторону баррикады; взглядом пыталась прощупать, ухватить, впитать в себя до последней капли и, отбросив бездыханную обмякшую тётку, самой стать как она, с надутыми, поднимающимися к носу губами, осанистой, со спокойной уверенностью, сунув руки с наклеенными ногтями в спецовку, повелевать судьбами. Почему Люська, минуя твердь, из одного болота попадает в другое? Люська как-то пробовала сосчитать, сколько сменила мест работы, но запуталась, забила и теперь к увольнениям относилась почти обыденно-спокойно: как взяли, так и послали.

Выскочив, раздражённая, из подсобки магазина, она почти налетела на радостно улыбающегося типа:

– Ой, здравствуйте, а вы меня не узнаёте? – и физиономия его ещё больше расплылась в улыбке.

Перед ней предстала ещё достаточно молодая особь мужского пола, с широко расставленными круглыми глазами исключительно правильной геометрической формы, круглыми мясистыми ушами и ртом практически от одного замечательного уха до другого. Будь эта особь травянисто-зелёного цвета – была бы вылитым лягушонком, но, к сожалению, с бородой. На месте этого типа Люська бы так не радовалась.

Она напрягла мозг: что это за мужик? Неужели её? Мужик улыбнулся ещё шире. Его радость Люську не пробирала никак. Откуда он такой взялся? С армейским вещмешком, увешанный пакетами из магазина, в костюмчике, намертво приросшем со школьных времён. Такие короткие брючки, выше щиколоток – перебор не только для стрит-стайлеров, но и для старых баб, хотя что-то похожее они всё-таки носят, но со стразами и, уж конечно, без гульфика. Однако и с гульфиком у мужика не всё гладко складывалось: брючки были явно малы, и оттого, что гульфик находился справа, а детородный орган слева, в брючине, – в глаза мужику смотреть не получалось.

А незнакомый тип всё это время улыбался.

– Я монографию в вашем магазине на прошлой неделе потерял, и вы мне её нашли, – пояснил он.

– Ну. И что?

– Вы мне очень помогли тогда.

Люське совершенно не хотелось с ним разговаривать, а тип радовался ей как родной.

– А почему вы такая грустная?

– Забейте.

– Я вас провожу, можно? Меня Рома зовут, а вас?

«Ну, всё, – подумала Люська, – тащись теперь с этим обормотом до дома». Однако обормот не замолкал или по причине многодневного молчания, или страшась паузы и считая своим долгом развлекать даму. Люська не слушала его, иначе узнала бы много нового из того, что её совершенно не интересовало.

Под непрерывные Ромины разглагольствования они миновали тот самый домик, где девочка таращилась на суп. Страшный суп не вылили, мать убрала его в холодильник до лучших времён. Вместо супа над девочкой теперь довлел учебник с неуёмными велосипедистами и пешеходами, двигающимися из одного пункта в другой, на пути встречающимися с поездами и автомобилями и, наперекор законам физики и медицины, продолжавшими своё движение с той же скоростью и в том же направлении. А девочка мечтательно рисовала принцессу в короне с красной пятиконечной звездой по центру, десятую по счёту.

Монолог Ромы оборвал звонок Люськиного телефона.

– Люсь, привет. Это Николай, – услышала она в трубке. – Давай встретимся.

– Давай.

– Ты где?

– Домой тащусь.

– Я сейчас!

– Нет! – но в трубке уже послышались гудки, Коля торопился, футбол всё-таки.

– Послушайте, Рома, вам домой не пора? – это прозвучало не слишком вежливо.

– Как вам сказать… Первоначально у меня были иные планы.

– Так идите куда хотели.

– Вас кто-то расстроил, и мне захотелось вас проводить, отвлечь от грустных мыслей, – Роме показалось, что он слегка назойлив.

Берёзы с шелестом роняли мелкие жёлтые листья, кусты, разросшиеся за лето и пропитанные сыростью, скрывали дорожки к подъездам, тронутые первыми заморозками цветы пестрели на слегка поникшей траве…

У самого Люськиного подъезда из глубины кустов выступила тень, оказавшаяся Колей.

«Отвлёк», – констатировала Люська.

– Не понял, – удивился Коля, увидев Люську с незнакомым мужиком.

– Что тут непонятного? – радостно удивился в ответ мужик.

– Я Рома. Я вот девушку провожал.

Благодушное Ромино состояние Коле хотелось резко прервать, зубы ему пересчитать, верхний ряд, можно ещё и нижний. Кстати, сплёвывать удобнее.

– А какого хрена ты меня звала? – Коля не ожидал конкуренции, подобный вариант даже не рассматривался ввиду полной его абсурдности.

– Я разве кого-нибудь звала? – почти закричала Люська.

– Ну, ребята, мне пора, – Коля развернулся и занёс ногу для первого шага.