К середине ночи он прочитал все, что было написано в дневнике, и даже немного подремал. Утром он проснулся очень рано и первым делом принял душ. Долго стоял под тугими горячими струями, даже не задавая себе вопроса, а откуда здесь вообще взялась горячая вода. Когда он вылез из душевой кабины и осмотрел свой живот, то увидел только очень тонкий белый шрам. Криво усмехнувшись, Грубер вытянул руку и пристально посмотрел на пальцы. Они едва заметно дрожали.

Грубер закрыл глаза и так стоял, прислонившись лбом к прохладному кафелю стены ванной комнаты, минут пять. После того как прекратил рефлексировать, он оделся и решительно направился в комнату. Вытряхнул все из своего рюкзака и принялся перебирать вещи. За этим занятием его застал заспанный Снегирь, вошедший к нему без стука.

— О чем ты хотел поговорить? — он рухнул в кресло и протер немного опухшее от сна лицо.

— Я ухожу, — спокойно ответил Грубер.

— Что?! — сонная одурь слетела со Снегиря мгновенно.

— Я ухожу. Не спорь, пожалуйста, — Грубер поднял руку, не дав Снегирю разразиться руганью. — Я не могу долго находиться на стабах. Прошло всего около суток, а у меня уже тремор появился. И я даже не представляю, что ждет меня дальше. Таскать вас за собой от кластера к кластеру — это немного отдает садизмом, не находишь? Да и вы не мазохисты. Радистка так уж точно.

— И что ты предлагаешь нам делать?

— Вернитесь в «Убежище». Это неплохой стаб. Там Радистка сможет устроиться, да и ты не пропадешь. К тому же с неплохим хабаром, — Грубер кивнул на стол, где лежал мешок со споранами и горохом, а также три жемчужины. — Я себе взял немного на первое время. Думаю, что в Пекле с пополнением запасов проблем не возникнет.

— Есть что-то еще? — хмуро спросил Снегирь.

— Да. Мой второй дар. Я понятия не имею, что это и мне нужно время, чтобы в нем разобраться. Время и определенные условия.

— Тебя замочат и сожрут, — уверенно проговорил Снегирь.

— Возможно, — пожал плечами Грубер. — Значит, такая у меня судьба.

— Куда направишься?

— Да куда глаза глядят. Попробую найти центральный кластер. Чем местный демиург не шутит, вдруг мне это удастся.

— Дурацкая цель.

— Зато она у меня есть, — Грубер аккуратно положил в рюкзак дневник Часовщика. — Я не хочу прощаться с Радисткой. Не выношу женских слез.

— Думаешь, что будет слезы?

— Уверен. Да, письмо я где-нибудь оброню, пусть ученые порадуются. Из джипа заберу свой автомат и все патроны. Не провожай меня, не надо.

Снегирь вылез из кресла, подошел к Груберу и крепко обнял его.

— Мы еще увидимся?

— Возможно, как показала практика, Стикс — это вовсе не бескрайнее нечто, а просто большая деревня.

— И все-таки, поиск Рая — дурацкая цель.

— Ну и что? — Грубер закинул рюкзак на плечо и направился к двери. — Пусть дурацкая, зато цель. На самом деле именно это и отличает нас от зараженных. Ведь должно же нас хоть что-то от них отличать, кроме вкусовых предпочтений.

Снегирь лежал на кровати, заложив руки за голову, и разглядывал потолок, на котором ночник отображал мельтешение, которое должно было имитировать звездное небо. Абсолютно безвкусная и чертовски раздражающая вещь, которую Снегирь давно бы выбросил, если бы не тот факт, что ночник принадлежал стабу «Убежище», как, впрочем, и все остальное, что находилось в этом небольшом домике. Да и сам домик принадлежал стабу, и предоставлялся новоприбывшим рейдерам, чтобы они смогли отсидеться, прийти в себя после постоянно меняющейся кровавой вакханалии, которая составляла саму суть этого странного и непостижимого места, названного Улей.

Прошло уже полгода, с тех пор как Снегирь очутился на Стиксе и четыре месяца с того момента, когда он, таща за собой вымотанную и раненную Радистку буквально ввалился на пограничную территорию «Убежища», приведя за собой рубера. Как и в свой первый приход в этот стаб, его быстро оттеснили от твари вооруженные парни, охраняющие границу, кивнув на виднеющиеся невдалеке ворота городка. Рубер перестал быть проблемой Снегиря, у которого к тому времени закончились уже все патроны к его «Сайге», и стал проблемой пограничников.

Ему выделили тот же самый домик, который он делил когда-то с Грубером, а Радистку забрали в госпиталь, где она и осталась, все-таки знахарей в любом стабе ждало безбедное существование, почет и уважение, а спасенная девушка была хоть неопытным, но знахарем.

В домике ничего не изменилось с того момента, когда они с Грубером ушли выполнять нелепое задание нанявшего их институтского хмыря. Как будто они выскочили на минутку за пивком в соседний бар, а не ушли, чтобы пересечь границу Пекла. Даже фен и расческа, принесенные когда-то подружкой Грубера, все так же валялись перед зеркалом в ванной как и тот день, когда они уходили.