– Откуда? Да оттуда же откуда твои доспехи, - не глядя на него, не поворачиваясь к нему, ответила Нина. – Сами как-то выросли прямо на теле.

– Доспехи? – переспросил он и только тут заметил наручи на руках, перевёл взгляд на своё тело и чуть не ахнул от удивления. Он с ног до головы был одет в прочные, удобные и почти не весомые доспехи на вид напоминавшие средневековое облачение рыцарей, но лишь на вид. По сути это было нечто совершенно непонятное, сидевшее на нём словно вторая кожа.

– Почему не ушла? Почему не бросила меня, когда я начал вести себя как животное? – не выдержав спросил Мишка.

– Куда? Куда уходить? – вопросом на вопрос ответила девушка и парень вспомнил. Они единственные люди на планете, кроме тех, что раньше были одними из них.

Тудум. Тудум, взволнованно забилось его сердце, чуть не выпрыгивая из груди, когда разум задался вопросом, а остался ли он человеком? Или стал непонятным существом как бывшие члены спасательной команды, прилетевшие сюда.

Мишка закрыл глаза, зная, что пока находится в безопасности и может позволить себе расслабиться. Молча начал прислушиваться к своему организму, понимая, что физически он уже врятли может называться человеком и всё из-за тех нанов, о которых узнал во время изучения первой ступени познания, которая полностью превратила его в зверя ради выживания.

Нет. Подобный расклад его не устраивал. Он должен остаться человеком, чтобы это не значило. Он не желает превращаться в подобие зверя, а значит нельзя терять разум, нужно обуздать инстинкты, дабы они действовали по его воле.

– Прости, - опять сказал Мишка. – Я постараюсь больше не терять рассудка.

– Уж постарайся, иначе мы не пройдём мимо них, - Нина кивком указала в сторону и Мишка напрягся. – Где-то в полу дне пути передняя часть корабля и они.

– Ага, почувствовал, - ответил парень. – Тогда переночуем тут, надерёмся сил, восстановимся и двинем дальше. Не против?

Нина согласилась, а что ещё оставалось? Либо идти дальше с ним, либо остаться одной на чужой планете.

Предчувствия обманули Михаила, ночь прошла к удивлению спокойно. Ночные жители Патерна почти не беспокоили новых обитателей своего мира и спешили убраться куда подальше, словно сбегая от чего-то более опасного. Такого опасного, что заставляло позабыть о голоде и беспокоиться только о спасении собственных жизней.

– Ты как? – спросил Мишка Нину, когда та проснулась от сладкого сна.

– Отлично, - сонно улыбнулась девушка, - давно так спокойно не спала. Выспалась на все сто.

– Завтракай, и двинем дальше, - протягивая ей чёрные, спелые фрукты с приятным ароматом, сказал парень. – Черника тут просто объедение.

– Черника? – переспросила Нина, чуть не рассмеявшись. – Такое привычное название для такого непривычного фрукта.

– Ну, они же чёрные, значит - черника, - пожав плечами, ответил Мишка. – Зачем с названиями заморачиваться. Главное вкусные и сытные.

– Угу, - опять кивнула Нина и откусив кусочек с удовольствием насладилась его вкусом, а потом полной грудью втянула свежий утренний воздух. – Но. Мяса до жути хочется. Давно не ела его. Или хотя бы яичницу из пары яиц.

– Ммм, - протянул Мишка, – давай не будем о грустном. От одной мысли о нормальной еде слюнки текут, и привкус шашлычка во рту появляется.

Перекусив, чем бог послал, молодые люди выдвинулись вперёд. Шли рядом, бок о бок, время от времени поглядывая друг на друга так, чтобы другой не видел. Нина думала о том, что Мишка выглядел сногсшибательно в этих странных доспехах, что сами собой появлялись на его теле в минуты опасности и исчезали в минуты покоя. Ловила себя на мысли о том, что идя рядом с ним, чувствует себя в полной безопасности.

Мишка же старался как можно реже смотреть на спутницу, но не выдерживал, поддавался соблазну и бросал страстные взгляды на её соблазнительную фигуру, подчёркнутую украшениями. Потом заставлял себя отвести взор, пытался думать о важных делах, но получалось плохо, мысли то и дело возвращались к удовольствиям.

Вдруг из-за стволов показалось небо, лес, казавшийся бесконечным, закончился и ребята вышли на опушку, но не решились идти дальше. Замерли рядом с последними деревьями, отчаянно тянувшими к ним ветви с плодами, словно умоляя взять и унести.