— Я хочу заняться снорклингом. Не могу дождаться. Спасибо. — Она берет ласты, очки и трубку.

— А, да. Хорошо. Сэм может отвести вас на песчаную дюну. Там уже полно ведер и игрушек для детей. Отсюда не видно, но на другой стороне дюны есть хижина с тенью.

— Отлично, мы с Райли и детьми отправимся туда. А вы, три болвана, ведите себя хорошо. Повеселись с маской и трубкой, Элла, — напутствует нас Алисса.

Пока Алисса и Райли устраиваются в маленькой лодке, качающейся сбоку от большой, Зак разрывается. Он хочет остаться с Эллой, но также хочет поехать с Алиссой и Эшем.

— Эй, Эл, я, пожалуй, пропущу снорклинг. Я обещал Эшу построить с ним песочные замки, — говорит он, прежде чем поцеловать ее в лоб.

— Конечно. Не беспокойся. Возьми с собой Брэя. Он все равно только испортит мое веселье, — отвечает Элла.

Зак смеется.

— Хорошо. Увидимся на песке. Если приплывет акула, обязательно принеси Дина в жертву и спасись сама.

— О, я так и сделаю. Не волнуйся. — Элла подмигивает мне.

Большую часть дня мы с Эллой провели в воде. Ей понравилась каждая минута. Ее смех и улыбки радовали меня все это время, успокаивая мою душу. Должен признать, что во время плавания с маской и трубкой вокруг рифа мы увидели несколько удивительных существ. Я должен запомнить, что нужно почаще привозить ее сюда.

Ей это очень нужно. Когда мы добрались до маленького песчаного острова, послеобеденное солнце уже садилось. У меня есть планы на вечер для Эллы. В эти планы не входят остальные члены команды.

Мы все возвращаемся на лодку. Поездка обратно на курорт проходит спокойно. Дети уже спят, когда мы добираемся до причала, и мы прощаемся, договариваясь встретиться завтра за завтраком, прежде чем мы отправимся обратно в Сидней.

Я заказал ужин в номер и сижу на террасе, ожидая, пока Элла закончит принимать душ. Мне чертовски трудно оставлять ее одну. Моя кожа зудит, сердце колотится. Что, если с ней там не все в порядке? Я позаботился о том, чтобы убрать оттуда все острые предметы. Пусть ищет сколько угодно, она не найдет ничего, чем можно было бы порезаться. Это не успокаивает моего учащенного сердцебиения, пока я жду, когда она выйдет.

Я уже готов просто пойти туда. Неужели так трудно придумать предлог, чтобы зайти? И опять же, голая Элла в душе — достаточное оправдание. Я уже все решил. Я встаю и уже прохожу половину пути, когда дверь открывается.

Из двери валит пар, окружая стоящую в дверном проеме богиню. На ней одна из моих белых футболок. Она заканчивается на середине бедра. Ее оливковая кожа блестит, и я вижу, как под тканью твердеют ее соски. Она такая чертовски сексуальная.

— Черт, принцесса! — Я провожу рукой по лицу. Мне очень хочется подхватить ее на руки, бросить на постель и с восторгом овладеть ее телом. Но важнее, чтобы мы поужинали. Я хочу поговорить с ней. Я позвонил своему адвокату, пока она была в душе. К завтрашнему возвращению в Сидней я подготовлю бумаги и подпишу их.

Мне нужно только заставить ее согласиться подписать их. Не думаю, что это будет легкая битва. Часть меня ненавидит себя за то, что я вообще предложу сделать это таким образом. Но сейчас действительно нет времени идти традиционным путем. Я сделаю все, чтобы защитить ее; нет ничего, что может меня остановить.

Сейчас сделать ее Маккинли — это самое правильное решение. Никто не бывает настолько глуп, чтобы связываться с семьей Маккинли. А если и пытаются, то обычно оказываются бездыханными. В буквальном смысле.

Моя семья, может, и не мафия, как Элла однажды решила, но, на мой взгляд, они гораздо хуже. Они прячутся за своими грязными деньгами. Когда я рос, то усвоил от отца одну вещь: нет ничего, что нельзя было бы купить за деньги. И нет пределов тому, на что способны люди, чтобы сохранить свое богатство и роскошный образ жизни.

— Что случилось? — обеспокоенный голос Эллы выводит меня из задумчивости.

— Кроме того, что у меня яростный стояк и я хочу привязать тебя к этой кровати и грязно с тобой пошалить? Больше ничего, — ворчу я.

— Ну, это не похоже на проблему.

Белая футболка прилипла к ее телу. Ее соски уже твердые и хорошо видны сквозь влажную ткань. Нет. У нас будет ужин и разговор. Протянув руку, я беру ее за запястье и веду на террасу. Я намеренно сажусь по другую сторону маленького столика. Хочу иметь возможность видеть ее глаза, ее лицо, когда мы будем разговаривать.

Она никогда не умела ничего скрывать. Когда она пытается солгать или хоть немного скрыть правду, ее лицо подергивается. Ее глаза блуждают по всей комнате. Есть и другие признаки. Слишком много. Скажем, она бросила учиться играть в покер всего через месяц после начала. Она совсем не справлялась. Но, черт возьми, она выглядела сексуально, когда пыталась; даже ее гребаное разочарование от постоянного проигрыша было сексуальным.

— Так, значит, это означает «нет» всей этой истории с привязыванием к кровати? — спрашивает Элла.

Клянусь, она проверяет мою выдержку, ее глаза умоляют меня затащить ее обратно в дом и сделать с ее телом все, что я захочу.

— Ни в коем случае, нет. До конца ночи, обещаю, ты будешь привязана к этой кровати, принцесса. — Я ухмыляюсь, наблюдая за тем, как она ерзает на своем месте.

— Ешь. Нам нужно кое-что обсудить, — говорю я, указывая вилкой на ее еду.

Все ее поведение меняется. Почти мгновенно ее тело застывает. Но так же быстро, как замерла, она расслабляется. Дрожащим голосом она спрашивает: