— Ненавижу твои дурацкие очки, — говорю я, отстраняясь, чтобы спустить рукава с его рук.

— Сейчас я в линзах, — он бросает одежду на пол и стаскивает с себя белую майку.

— Ненавижу твои красивые голубые глаза.

Он сжимает в кулаке подол моей майки и стягивает ее через голову.

— А мне нравятся твои злобные зеленые глазки.

Мои руки скользят по его плечам, ногти царапают спину, когда Алекс хватает меня за задницу и стаскивает со стойки. Он целует меня, пока не перехватывает дыхание, затем опускает мои ноги на пол и поворачивает.

Я хватаюсь за закругленный край раковины, ритм музыки соперничает с бешеным стуком моего сердца. Он скользит руками к передней части моих джинсов и расстегивает застежку, опуская молнию слишком мучительно медленно.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть нашего отражения.

— Просто сделай это, черт возьми.

Его движения замедляются. Затем, с яростным стоном, он тянет джинсы вниз и разворачивает меня, заставляя посмотреть ему в глаза.

Огонь и лед сталкиваются в глубине его глаз, безумный конфликт тоски и ярости, борющихся за господство.

Стиснув зубы, он просовывает руку мне под трусики. Ласкает, и боль пронзает изнутри, подгибая колени. Он раздвигает меня двумя пальцами, и я чувствую, какая я влажная, какие скользкие его пальцы, когда он обводит мой клитор, прежде чем засунуть их внутрь.

— Блять, — бормочет он на неровном дыхании. — Ты так течешь, когда бьешь меня…

Пламя унижения охватывает меня, и я не вспоминаю, что дала ему пощечину, пока моя ладонь не начинает болеть. Алекс облизывает губу, собирая свежую капельку крови, прежде чем обхватить меня сзади за шею забинтованной рукой и притянуть ближе.

Я протягиваю руку назад и хватаюсь за стойку, выгибая спину, пока он яростно трахает меня пальцами. Мои соски твердеют под прозрачным материалом бюстгальтера. Боль становится глубже, я вся дергаюсь, бесстыдно трусь об его руку.

Покачиваю бедрами в отчаянной потребности потереться клитором о его ладонь, и Алекс останавливается.

Я открываю глаза, встречаюсь с ним взглядом сквозь пелену похоти, которое угрожает сломать меня, если он в ближайшее время снова ко мне не прикоснется.

— Прикажи мне попробовать тебя на вкус, — говорит он, в его голосе звучит жесткое требование.

Прерывисто дыша, я встречаюсь с его пристальным взглядом.

— Нет.

Стараясь не терять рассудок, я поддаюсь нахлынувшему гневу и толкаю его в грудь, разрывая связь. Его попытка схватить меня за руки пресекается, когда я ударяю его по раненым ребрам. Протискиваюсь мимо него, уже вот-вот выйдя за дверь, но его руки обхватывают меня за талию.

Он прижимает мою спину к своей груди.

— Опять хочешь подраться?

— Иди к черту, — но я не могу отрицать свои чувства, чертовски мучительные эмоции, которые умоляют меня сдаться и отдаться Алексу, и полностью раствориться в удовольствии.

Он поднимает меня и несет обратно к зеркалу. Собрав все силы, которые у меня остались, я упираюсь ногой в стойку с раковинами и отталкиваюсь.

Изо всех сил пытаюсь высвободить одну руку и впиваюсь ногтями в его предплечье. Он натыкается на кабинку. Она трещит, а болты звякают о кафель.

— Я разрушу мир вместе с тобой, если потребуется, — говорит он, его тяжелое дыхание эротично звучит у моего уха, наши грудные клетки поднимаются синхронно. — Сломайся для меня, детка. Я все приму.

Сильная дрожь охватывает мое тело. Я ненавижу каждое его слово. Ненавижу давление, нарастающее в своей груди. Ненавижу боль, которая разрывает меня пополам.

— Я ненавижу тебя…

Алекс отталкивается и отпускает меня, но только для того, чтобы прижать меня спиной к разбитой дверце кабинки. Его взгляд тлеющий, ярко-синий, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Ты можешь ненавидеть, а я буду вылизывать тебя, пока не задохнусь, — говорит он, его руки хватаются за мои джинсы. Он стягивает их вниз, потянув за собой трусики, и опускается на колени.

Мои легкие разрываются, когда я вдыхаю сквозь ощущения. Глаза закрываются, когда я позволяю ему снять с меня ботинки и штаны, чтобы он мог закинуть мою ногу себе на плечо. Он посасывает мой клитор, кусает зубами, и я прижимаю ладони к прохладной кабинке, нуждаясь в заземлении.

Возбуждающее ощущение его щетины заставляет меня пошатнуться, и я двигаю бедрами, умоляя о большем трении.