Зачем еще мы берем, крадем и вожделеем, если не для того, чтобы обладать человеком, который нас мучает?

Я взял. Я украл. Я возжелал ее.

Пытаясь освободить ее, лишь понял, какой я на самом деле жадный монстр. После того, как прошлой ночью она отдалась мне, я буду грабить и уничтожать, как мои предки-неандертальцы, лишь бы она была моей.

Буду тем злодеем, который ей нужен.

Я чувствую, как она сглатывает, провожу пальцем по всей длине ее шеи, любуясь синяками, которые я там оставил. Она чувствовала ту страсть между нами, и даже сейчас, при свете дня в садовой комнате ее матери, она не сможет этого отрицать.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня, — говорит она.

Я выдыхаю легкое проклятие.

— Или я мог бы взять тебя прямо здесь, на этой скамейке, — придвигаюсь ближе и покрываю поцелуями ее нежную кожу, вдыхая ее возбуждающий аромат, который проникает прямо в мой член.

— Ты такой грубиян, — говорит она, хотя я чувствую дрожь ее тела.

Я улыбаюсь, уткнувшись в ее шею.

— Мори мужчину голодом, и он превратится в дикого зверя, — я целую впадинку у нее на шее, выпрямляюсь и встречаюсь с ней взглядом. — Скажи, что хочешь меня.

Она беззвучно смеется.

— Никогда в жизни.

— Скажи, что любишь меня, — требую я.

— Только в твоих мечтах.

Я сжимаю ее горло, чувствуя, как бьется пульс.

— Тогда, чем больше ты будешь морить меня голодом, тем более развратным я стану.

Ее глаза вспыхивают, и я чувствую, что она вот-вот плюнет мне в лицо, поэтому завладеваю ее губами, прикусывая. Она стонет и толкает меня в грудь, чтобы вырваться.

Вытирает рот тыльной стороной ладони, размазывая красное пятно. Я дотрагиваюсь до губы, понимая, что это моя кровь. Она укусила меня в ответ. Сильнее.

— Хватит уже, — говорит она.

Подавляю улыбку. Я не пытался манипулировать ею, но используя ее неустойчивые эмоции, она лучше сосредотачивается.

— Легче испытывать только одну эмоцию, — говорю я, доставая телефон. — Когда ты теряешь контроль, гнев подавляет страх, не так ли?

Она понимающе ухмыляется.

— На самом деле, да. Я только начинаю думать о том, как разбиваю тебе лицо, и тут же полностью прихожу в себя.

Я выдерживаю ее яростный взгляд, мое тело разгорается, хочется выполнить свою угрозу и перегнуть ее через скамейку. Наклоняюсь и бесстыдно поправляю свой твердый член.

Блейкли не сводит с меня глаз, но быстрый подъем груди выдает ее возбуждение, и я улыбаюсь, прежде чем опустить взгляд на экран своего телефона.

С глубоким, успокаивающим вдохом проверяю последние обновления о Брюстере. Он должен вылететь в Канаду через пять дней. Я переворачиваю телефон, чтобы показать Блейкли.

— Начнем с Брюстера, — говорю я. — У него осталось мало времени.

— Хорошо, — она облизывает губы, еще больше разрушая мое терпение. — Сразу после того, как я куплю одноразовый телефон и увезу Ванессу из города.

Она все еще беспокоится о своей матери, хотя и маскирует этот страх, направляя свой гнев на меня. Может, я брежу, но вчера казалось, что она почти приняла нас.

Величайшие истории любви рождаются из огня.

Трагедии. Жестокости. Страсти.

Я не искал любви; мой аналитический склад ума никогда не верил в эту концепцию, и я не думал, что она применима к моей жизни. Романтический партнер был бы обузой, помешал бы мне достичь целей.

Но Блейкли всегда была другой. Она уникальна, она моя вторая половинка. Найдя ее, я не могу просто вернуться к серому существованию.

Она — мое будущее. Занимаемся ли мы любовью или пытаемся убить друг друга, одержимость все равно захватывает целиком.

Она должна быть рядом, у меня больше нет выбора.

Тот, кто утверждал, что любовь должна быть здоровой, — дурак, который верит в сказки.

Всякая любовь эгоистична. Так разум поддерживать нашу значимость в мире, которому вообще плевать, спрыгнем ли мы со скалы.

Я сделал то, что должен, дабы помешать женщине, которую люблю — которая мне нужна — прыгнул со скалы.

Кладу телефон в карман и наклоняю голову.

— Этим утром тебе нужен был стимул, — говорю я. — Думаешь, Грейсон, Брюстер или кто-нибудь из его головорезов остановятся только на тебе? Они придут за твоей семьей, чтобы получить то, что хотят.

Она смотрит на меня свирепым взглядом.

— Ты усугубил ситуацию, впутав мою маму, — она хватает ножницы с верстака и подходит ко мне. — Курица или яйцо, Алекс. Что было первым? — она берется за галстук, притягивая меня ближе. — Если бы я не встретила тебя, никто бы не оказался в опасности.