Сильнее затянув пояс халата, спускаюсь вниз по лестнице и иду в сторону кухни, прижимая к груди телефон и документы, которые просил принести Торецкий.

Кстати, на кухне я сегодня была один раз. Наверное, это единственное помещение в доме, которое показалось мне относительно интересным и не обездушенным. Хотя вероятно это связано с тем, что здесь в основном хозяйничает Маргарита Леоновна. Несмотря на свою манеру держать дистанцию с хозяином и гостями дома, женщина показалась мне добродушной и колоритной. И видно по ее поведению, что она не боится Тора, а очень уважает и даже относится к нему с некоторым теплом.

Интересно, почему Торецкий решил поговорить со мной именно на кухне? Вопрос отпадает сам собой, когда я толкаю массивную резную дверь и оказываюсь в кухонном помещении, где в обеденной зоне за столом сидит Максим Константинович. Перед ним открыт ноутбук, стоит тарелка с карбонарой, а так же бокал с какой-то янтарной жидкостью. Вроде это виски.

– Принесла то, что я просил? – спрашивает, не поднимая глаз от ноутбука.

– Да, – подхожу к столу, кладу перед Торецким свои документы и затем скидываю фото тех, которые еще нашла на телефоне, ему в чат. – Не так много. СНИЛС, полис, паспорт, ну и свидетельство о рождении Ксюши у вас есть.

– Отлично, – кивает Торецкий и что-то начинает печатать на компьютере. – Виски будешь? – спрашивает, отпив немного из своего бокала.

– Нет. Я… я не пью… крепкий алкоголь.

– Есть вино?

– Наверное, сегодня обойдусь без вина и любого другого алк…

– Кофе? Чай? Не стесняйся, Ань. Чувствуй себя так, словно ты дома.

– Я ничего не хочу, Максим Константинович, честно. Спасибо. Мне больше важно узнать, что вы собираетесь делать дальше?

Торецкий накручивает на вилку спагетти с кусочками панчетты.

– В первую очередь, нужно будет снять побои.

– Побои? Но… какие побои?

Тор откладывает вилку, после чего тянется через стол ко мне и обхватывает пальцами мое запястье.

– Ты сядь, Аня, не стой.

Тепло дрожью пробегает по моему телу от кистей рук до макушки головы. Я медленно опускаюсь на стул, не в состоянии оторвать взгляд от рук Торецкого, которые сейчас сомкнулись на моих предплечьях.

– Вы про… про синяки на запястьях?

– Верно, – он медленно проводит большим пальцем по желто-синим пятнам. – Завтра мы поедем в больницу. Врачи зафиксируют побои.

– Этого вряд ли будет достаточно.

– Будет. Можешь не сомневаться.

Резко отпустив мои руки, Тор снова отпивает виски и устремляет взгляд в экран ноутбука.

– Он раньше оставлял какие-то ссадины? Синяки? Порезы?

– Какое это теперь имеет значение?

– Такое, что ты должна кое-что понять, Аня. Это сейчас я тебе помогаю, но в другой раз, если вдруг ты столкнешься с подобным человеком, никого может не оказаться рядом. И спасть себя должна будешь ты сама. А ты по факту развязала ему руки, так как ничего не фиксировала.

– Это так легко, по-вашему?!

– Нет, не легко. Поверь, мне прекрасно известно, насколько трудно призвать к ответственности человека, у которого имеются связи. Но твой Игорь трус. Он боится общественного осуждения. Ты бы могла попробовать спастись, обратившись хоть раз в больницу. Ты бы могла хотя бы зафиксировать это, – он указывает пальцем на синяки на моих запястьях, и я машинально тяну рукава халата ниже, чтобы скрыть отметины.

– Мужчинам всегда просто говорить на эту тему…

– Нет. Ты сильно ошибаешься, Аня.

– У меня нет друзей, Максим Константинович. Нет родственников. Никого, кто мог бы меня защитить. Вы же изучали мое дело. Вы сами сказали, что Игорь меня запугал. А теперь пытаетесь обвинить?

– Я пытаюсь сделать так, чтобы в следующий раз ты в подобном положении не оказалась. Поэтому отбрось свои обиды и желание впасть в состояние жертвы и послушай меня внимательно. Нельзя давать себя запугивать. Тронул пальцем – собираешь вещи и сваливаешь. Кризисные центры, общежития, приюты при церквях – используешь любую возможность, только чтобы не находиться на территории этого человека. Фиксируешь любую травму. Даже самую крохотную. Впоследствии, именно это тебя и спасет.

– А если и этого будет недостаточно? Что, вы мало читали, как богатых и властных мужиков оправдывают даже за убийства?

– Я не просто читал, – Тор окидывает меня мрачным взглядом. – Я не один раз сталкивался с подобным. Но вот, что я могу заявить тебе на сто процентов – если ты совсем ничего не будешь делать, то тогда точно проиграешь свою жизнь.

Максим Константинович снова начинает что-то печатать на ноуте, а я невольно возвращаюсь мыслями к его словам о собственном искуплении.