После нашего позавчерашнего разговора атмосфера между нами довольно напряжённая. Мне здорово влетело за самодеятельность.

— Познакомил с каким-то Полем. Камушки надо будет поносить на одном мероприятии.

— По-моему, ты заигралась.

— А по-моему, я на правильном пути. Эта ваша пропавшая модель тоже год назад была на этом а-ля благотворительном вечере. Можете поздравить, Жаров решил включить меня в свой список невест. Это будут своего рода смотрины. Хочет прицениться. Понять, как много денег я могу ему принести.

— Дичь какая-то, — глядя на дорогу, изрекает Дымницкий.

— Не дичь. Там будет ваш пассажир. Ардов. Сто процентов. Я слышала про это мероприятие от девушек.

— Тебе всего-то надо было потрепаться с работниками агентства и залезть в личную картотеку этой вашей богадельни.

— Ты меня недооцениваешь. Я залезла, — достаю флэшку.

— Как тебе это удалось?

— Один старый проверенный способ. Кое-что подсыпала секретарше в чай.

Вижу, как напрягаются скулы Кирилла и улыбаюсь.

— Посмотрим вместе что там? Но сначала… ну-ка тормозни мне у того перекрёстка.

— Зачем?

— Что значит зачем? Я уже говорила, нам нужна ёлка!

Два часа спустя мы, наконец-то, заходим в наш обшарпанный подъезд. Я с гирляндами и набором игрушек, упрятанных в большую картонную коробку. Илюха с гигантскими пакетами наперевес. Дымницкий с ёлкой, которую вироуозно обматерил уже вдоль и поперёк.

Вы бы видели, как мы везли её в салоне его машины. Отдельная история для обсуждения. Оборжаться можно.

— Поосторожнее с веточками, — наказываю строго. — Не сломай.

— Дверь открывай, — недовольно морщится, когда иголки колют его по лицу.

Пытаюсь сдержать улыбку. Вот вроде злится, но тащит. Там, на рынке, пробовал отговорить меня от этой затеи, но я объяснила, что мне важно иметь дома новогоднее деревце.

Прогресс? Как считаете? Услышал ведь.

— Заноси её в зал.

— Выкидывать сама будешь, — выполняя мою просьбу, ворчит недовольно.

— Хорошо, — ставлю коробку на тумбочку, разуваюсь и скидываю куртку. — Щас украсим и начнём готовить. Где там Тоха?

— Тута я уже, — появляется в прихожей.

— Отлично, будешь помогать. Пошли, — треплю его по лохматой башке.

— Шоколадное яйцо мне купила?

Ноет как дитё.

— На, — достаю из кармана его любимое лакомство.

Вручив, прихватываю коробку и тяну его за руку.

— Илюх, чё Сашка-то в итоге? Придёт?

— Нет. Папаша-мент запретил ей встречать Новый Год без семьи, вне дома

— Жалко, но ничё, мы справимся.

— Мне идёт? — Антон примеряет парик из серебристого дождика. Его я зацепила на кассе в супермаркете, прикола ради.

— Да, очень, — хохочу.

— Кир, гля.

— Придурок.

— Вот вам гирлянды. Эту вешаем на занавеску. Эту длинную на ёлку, — мотаю верёвку с лампочками вокруг шеи Дымницкого и впервые за эти два дня мы смотрим друг другу в глаза.

Честно сказать, я хотела и боялась этого одновременно.

Кирилл отводит взгляд первым. Я глупо улыбаюсь.

Ну не может ведь быть как раньше? В тот вечер мы совершенно точно переступили черту. Обратного хода нет.

— О, «Служебный роман». Оставь, — просит Тоха, когда Дымницкий включает телевизор и принимается щёлкать пультом.

— Вешайте, не стойте без дела, время тикает, — стучу по запястью.

Пока Кирилл возится с гирляндой, открываю коробку и осторожно раскладываю на диване ёлочные игрушки. Так, чтобы они не побились.

— Ну, погнали!

Последующий час проходит очень весело.

Как не хотели ребята, но всё-таки по итогу, активно подключаются к работе.

Украшаем все вместе нашу пахучую, зелёную красавицу.

Череп, страдающий полнейшим отсутствием вкуса, лепит шары куда попало. Эстета-Дымницкого это, естественно, бесит. Он, уже по традиции бухтит и каждую терпеливо вслед за Тохой перевешивает. Это выглядит так… мило со стороны.

— Картошку почистил, — рапортует Илья, поднимая кастрюлю.

— Супер. Пойдём на кухню, они тут и без нас хорошо справляются.