Добрынин отправил меня из реанимации на этаж, взгляд бросил очень нехороший. Мой пациент… Медленно пододвигаю к себе историю болезни. Нужно заполнить протокол, внести все данные, но вот что спровоцировало приступ? Я сама лично проверяла назначения, да и этот мужчина совсем недавно поступил к нам, ничего серьёзного ему пока не выписывали.

Слышу вдруг громкие голоса, доносящиеся из коридора, и иду проверять, что там произошло.

– Вера, ты, мать твою… так и растак… что сделала?!

Приподнимаю бровь в удивлении. Надя крайне редко матерится, а чтобы вот так, прямо в коридоре, где, вообще-то, больные ходят…

– Надежда Константиновна, в чём дело? – смотрю на злую Надю, перевожу взгляд на перепуганную Веру.

– Да ты… вы, Анна Николаевна, гляньте на это! – красная от возмущения Надежда трясёт документами прямо перед носом Веры, которая отклоняется назад и вжимается в стену. – У нас Ковалёв лежит уже две недели, Вера! Две недели! Всё отделение знает, что ему выписан… – Надя называет достаточно редкий в использовании препарат, да, действительно, его назначение даже обсуждалось на «пятиминутке». – И ты подшиваешь это куда?

Меня окатывает холодной волной, тянусь к бумагам, выхватываю из рук Надежды стопку. Пара листков выпадает, кружась, опускается на пол, но я ничего не замечаю…

– И как мне теперь прикажешь списывать его? Или хочешь, чтобы меня КРУ* распяло за нецелевое использование?! Пациент не получил назначенный препарат, кто сегодня выдавал лекарства? Новенькая девочка? И куда оно делось? Ампула где, я тебя спрашиваю?

– Надя, я знаю, где ампула… – произношу с трудом.

Надежда резко замолкает, поворачивается ко мне.

– Его вкололи Сапину из шестой, – перевожу взгляд на Веру, которая бледнеет и приоткрывает рот от ужаса.

Тому самому Сапину, из-за которого вся реанимационная бригада была в мыле последние полтора часа, который выдал нам анафилактический шок и аллергическую реакцию непонятно на что… Точнее, теперь уже понятно.

– Ах ты ж… – старшая медсестра в бешенстве разворачивается, хватает за локоть Веру и тащит её в кабинет. Медленно подхожу к столу, аккуратно кладу на него стопку, которую только что держала в руках, подравниваю листы, подбираю те, что упали.

Как тонка грань между жизнью и смертью… Ещё немного, и сегодня на совести совсем молоденькой девушки могла бы быть гибель человека. По глупости, безалаберности и невнимательности.

– Кольцова, ко мне в кабинет, сейчас же! – раздаётся громкий голос.

Обращается по фамилии. Плохо.

– Иду, Никита Сергеевич.

– Ну и как это понимать? – главный хирург явно в бешенстве.

– Никита Сергеевич, мы всё выяснили, – начинаю объяснять, но меня перебивают:

– Ах, значит, вы всё выяснили? Я бы хотел услышать другое – почему в подконтрольном мне отделении вообще происходят такие вещи?! Вы понимаете, что пациент может подать в суд и имеет на это полное право? В какой-нибудь другой стране вас вообще бы лишили лицензии и права заниматься врачебной деятельностью!

Мне не хватает воздуха, чтобы ответить. То есть он что, считает, что вина полностью лежит на мне?!

– По какому праву вы так со мной разговариваете? – наконец взрываюсь, тяжело дыша. Я и сама в ярости, тормоза слетают. Стою, сжимая кулаки, и буравлю злым взглядом мужчину напротив. Хватит! Хватит с меня!

– Что-о? – Добрынин сводит брови, но меня уже несёт.

– Что слышали! – огрызаюсь на него. – Я не несу ответственность за халатность медсестёр!

– При чём тут медсёстры? Ваш пациент – это ваша ответственность! – рычит Добрынин прямо мне в лицо.

– Потому что ошибка была Верина! Я же не могу круглосуточно следить за тем, какие лекарства вводят пациентам! – практически выкрикиваю начальству, в груди болит из-за обиды на несправедливые обвинения.

– Не можете, да! Никто не может! Предполагается, что средний персонал сделает всё так, как им было велено, – он говорит резко, на повышенных тонах, делает пару шагов передо мной в одну, в другую сторону. – Но вы, как лечащий врач, отвечаете за такие косяки перед вашим пациентом! Ваша обязанность – добиться, чтобы такого больше не происходило! Иначе зачем вы вообще здесь работаете?

– Моя обязанность? Как насчёт ваших обязанностей, как заведующего отделением? Почему вы орёте на меня вместо того, чтобы пойти и наорать на Веру?

Мы стоим друг напротив друга, как два борца на ринге – ни один не сдвинется ни на дюйм, не уступит на сантиметра.

Но события последних дней – вчерашние переживания из-за Дарси, странности в поведении начальника, моё неоднозначное к нему отношение, стресс последних часов, – приводят к тому, что у меня не получается справиться с собой. Нервы сдают, начинает щипать в носу, и я понимаю, что сейчас разревусь.