Отвернувшись к своему окну, откидываюсь на спинку кресла и смотрю на мимо пролетающие сосны. Эта картинка быстро действует как снотворное, и я под мерный шум колес и тихую мелодию, доносящуюся из магнитолы, спокойно засыпаю.

Во сне чувствую на себе теплое дыхание, аромат туалетной воды Адриана и то, как опускается спинка сидения вместе со мной. Мне так хорошо и спокойно, что нет сил даже открыть глаза. Кажется, я даже улыбаюсь во сне.

Приподнимаюсь с места на въезде в город. Украдкой поглядываю на водителя, отворачиваюсь.

— Все хорошо? — спрашивает Маркис.

— Нормально, — зачем-то булькаю в ответ.

Закатываю глаза. Ты как ребенок, Вера Стоянова.

— Я хочу тебя спросить, — поворачиваюсь спустя минут десять.

Ерзаю на сидении оттого, что Адриан настолько близко. Когда не смотришь, ещё можно как-то существовать. Вытираю руки об легинсы, лишь бы чем-то занять себя.

— Спроси.

— Я хочу выйти на работу.

Закусываю губу, ожидая неминуемой реакции. Костяшки пальцев на руле белеют, поэтому тараторю, жестикулируя, как перед камерой:

— Пожалуйста, выслушай, Андрей. Ничего не говори, умоляю. Это просто невозможно, поверь. Я извожу себя мыслями… А что, если я не выношу ребенка? Всё закончится, так и не начавшись?

А что, если беременности не станет? И эта важная, самая последняя ниточка перестанет нас с тобой связывать? — про себя добавляю. — Что, если завтра тебя в моей жизни просто не станет? Совсем!..

Пережив эти мысли внутри, продолжаю:

— Просто невозможно постоянно сидеть без дела и думать об этом, думать, думать. Я срочно должна чем-то себя занять.

Адриан наконец-то отвисает. Сжимает скулы и скрипит зубами.

— Не вижу проблемы, Вера. Займись детской комнатой, запишись на курсы для мамочек, заведи подружек.

Закатываю глаза, раздражаясь.

— А что, если… всё закончится. Куда я с этой детской? Как я буду жить дальше?..

— Всё. Будет. Хорошо, — произносит Адриан практически по слогам.

Рассекает воздух ладонью прямо передо мной.

— Перестань себя накручивать.

— Мне нужно общение, необходимо отвлечься, — продолжаю, не обращая внимания на его доводы. — На эфирах я буду сидеть. Каблуки — в топку. Я как черепаха буду передвигаться. Если хочешь — на каталке. Только, пожалуйста, позволь мне снова работать.

Его голова склоняется набок. Щёки алеют, дыхание учащается.

Но при этом он не отказывает сразу… Вижу, что размышляет как бы сделать лучше.

— Ты рискуешь… — начинает снова.

— Пожалуйста, — обрываю. — Андрей.

Хватаюсь за его правую руку в порыве, он тут же мягко отодвигается. Неловко потираю ладони друг об друга, по телу озноб.

Черт.

Ему не приятны мои прикосновения…

— Хорошо, — вдруг произносит Адриан, моё лицо ежесекундно озаряется улыбкой. — Но определим сразу: никаких поездок без Степана, никаких новых знакомств и попыток попасть на массовые мероприятия, Вера.

— Не переживай. Клянусь так всё и будет.

Вдыхаю воздух полной грудью, ощущая в душе радость от скорой встречи с телецентром. Потом прошу отвести меня к родителям, которых не видела две недели. Соседка периодически проверяла и отчитывалась мне, надо бы отблагодарить.

— И ещё… — Адриан потирает шею сзади и коротко на меня смотрит.

Останавливается на светофоре перед поворотом.

— Что? — нетерпеливо спрашиваю.

— Тот человек, с которым ты ужинала недавно…

Нахмуриваюсь вспоминая.

— Ты про Марселя? — недоуменно приподнимаю брови.

— А был ещё кто-то? — усмехается Адриан.

У меня слишком прекрасное настроение, чтобы на это реагировать.

— Марсель — это мой новый оператор.

— Вы с ним встречаетесь?.. — перебивает.

Словно в солнечное сплетение бьёт сочетанием смысла сказанных слов и равнодушныго тона.

Вдруг хочется тоже сделать ему больно. Морально, физически, совершенно неважно. Хочу, чтобы тоже чувствовал эту мясорубку внутри. Когда душит так, что жить не можешь.

— Так встречаетесь?

— А если да? — вспыхиваю. — Мне разрешение у тебя спросить?..

В салоне автомобиля повисает тишина.

Макрис не поворачивается, его лицо не выдает ни одной эмоции и даже индикаторы — костяшки на пальцах, остаются неизменного цвета. Предатели.

— Нет, моего разрешения не нужно, — отвечает он, поглядывая. В глазах полнейший штиль прямо пропорциональный шторму в моей груди. — Достаточно взять разрешение у лечащего врача, Вера. Я только об этом.