А еще… Я, прищурившись, смотрела на свою шею и грудь… Кулона на мне не было, хотя я точно знала, что он на месте, и над этим тоже стоило поразмыслить.

Настоящее время

Подготовка к балу, который должен был состояться уже вечером, заняла всю первую половину его дня. После легкого завтрака и еще более легкого обеда, прошедшего под девизом «чтобы застегнулся корсет», мы с леди Иннией разошлись каждая по своим покоям, и отдались в умелые руки служанок. Ванна с ароматной пеной, легкий массаж с маслами, делающими кожу сияющей и бархатистой, мытье волос… А после, облачение в шелковое белье, чулки, сорочку, корсет и платье, высокая прическа, легкий макияж и, наконец, украшения.

Я долго думала, что делать с кулоном, и как брать его на бал. Ведь работал он только, надетый на шею. А то, что брать нужно, было очевидно. Кто знает, какие танцы там будут и кого из знакомых мы встретим. Я никоим образом не должна себя выдать, даже в мелочах! К тому же без него я почему-то чувствовала себя очень неуютно и практически не снимала его все последние дни. И очень удачно, что кроме меня, его никто не видит. Хотя и странно. Вот только мне даже спросить не у кого об этой особенности артефакта, разве что Паркерс подскажет. А если нет – придется искать информацию самой. Кто знает, какие еще сюрпризы он в себе хранит.

– Ах, леди Эльвира, Вы такая красавица! – щебетала Фрея, расправляя невидимые складки на моем платье. Я в этот момент сидела за туалетным столиком в спальне.

В комнату вежливо постучали, и Фрея пошла открывать. Я же, встав, подошла к большому зеркалу, стоящему у стены, и наконец смогла оценить себя. Из зеркала на меня смотрела девушка в роскошном платье, с лихорадочно-горящими глазами, немного бледная и испуганная. «Пора – шепнула себе, – пусть сегодня все пройдет хорошо.»

И, развернувшись, вышла из спальни в гостиную.

Зеркало за моей спиной еще какое-то время хранило мой образ, стоявший перед ним, а потом он бесследно растаял.

***

В гостиной меня с легким поклоном встретил Паркерс.

– Леди Эльвира, Ваш отец и леди Инния через пять минут спустятся в холл. Карета во дворец уже подана.

– Хорошо Паркерс, я готова.

Идя по коридорам особняка, я тихо проговорила: – Паркерс, Вы видите на мне кулон?

Дворецкий остановился и удивленно посмотрел на меня: – нет, Леди Эльвира, не вижу.

– Отлично, значит работает. Я хотела обсудить с ним еще несколько вопросов, и уже было открыла рот, чтобы спросить, но в этот момент распахнулись двери хозяйских покоев, и из них вышли мой отец и мачеха, оба одетые в вечерние наряды. На отце был черный камзол и такие же брюки, оттененные белоснежной рубашкой с шелковым шейным платком, на мачехе красовалось платье столь любимого ей синего цвета, украшенное серебряной тесьмой, и так выгодно подчеркивающее ее белокурые волосы и голубые глаза.

Разговор пришлось отложить.

Все вместе мы спустились в холл, где Паркерс подал моему отцу шляпу и трость, и помог одеть серебристую шубку леди Иннии, предусмотрительно придержав перед ней дверь на улицу.

Подавая шубку мне и убедившись, что мы остались одни, Паркерс тихо сказал, и в его глазах я увидела искреннее беспокойство: – Леди Эльвира, будьте сегодня осторожны. Вам лучше не приближаться к демонам на балу, особенно к его величеству и Рейдену Дарквуду.

– Не беспокойтесь, Паркерс. Едва ли его величество обратит на меня внимание. А что касается главы службы безопасности, то ему я уж точно не собираюсь попадаться на глаза, и вообще, постараюсь быть на балу как можно незаметнее.

– Удачи Вам и хорошего вечера, – Паркерс вежливо мне поклонился.

Карета несла нас по заснеженным улицам вечернего города. Мелькали светящиеся медовые окошки домов, темные скверы и парки, площади, украшенные цветными гирляндами и ледяными хрустальными скульптурами, ярко-освещенные лавочки, в которых продавались горячие напитки с пряными запахами, праздничные украшения, сувениры, вкусные крендели и пряники, расписанные сахарной глазурью. Казалось, только вчера я ехала вот так же, из театра, и не знала, что со мной будет дальше. Прошло две недели, а, по сути, мало что изменилось. И пусть я чувствовала себя гораздо увереннее, чем тогда, только попав в этот мир, но будущее было все так же туманно, а ощущение надвигающейся опасности только увеличивалось с каждым днем. И этому ощущению я объяснений не находила, просто на каком-то подсознательном уровне чувствовала, что хожу по самому краю.

Спустя примерно полчаса карета въехала в огромные высокие черные ворота, украшенные золотым гербом в виде какого-то мифического существа с мечом в руке, на несколько секунд остановилась возле домика привратника, где безмолвным караулом стояли стражи из королевской гвардии, и после покатила по широкой аллее к громаде дворца, видневшегося вдали на холме. По обе стороны аллеи стояли магические фонари, освещавшие ее потусторонним бледно-голубым светом; справа и слева, насколько я могла разглядеть, виднелся королевский парк. Я читала, что он был поистине огромен – с перелесками, холмами и прудами, с многочисленными цветниками и настоящим лабиринтом, с уютными беседками и старинными скульптурами, а также многочисленными фонтанами, дарящими прохладу в жаркие летние дни. Парк был настоящим произведением садово-ландшафтного дизайна, и располагался широким кольцом вокруг холма, на котором стоял сам дворец. От него к парку со всех сторон вели белоснежные каменные лестницы с широкими перилами, каменными скамьями, резными нишами и тенистыми сводчатыми галереями, где можно было укрыться в жару и по которым можно было пройти к нижним ярусам парка. Но сейчас все это великолепие мягким саваном укутывало холодное снежное безмолвие, лишь небольшие фонарики обозначали расчищенные от снега парковые дорожки, уводящие куда-то вглубь.