В один погожий денёк очередная ватага малышей случайно выбралась на тот самый уступ. Гоблинята застыли, столпившись у самого выхода пещеры, с трепетом озирая открывшийся им вид. Спустя немного времени некоторые из них начали ворчать, что ничего интересного тут нет, что в пещерах намного лучше и уютнее, и что надо возвращаться.

Один гоблинёнок, которого звали Друз, тоже был напуган размерами и красками внешнего мира, купавшегося в тёплом зелёном лете, но вместе со страхом почувствовал и другое. Он ощутил, насколько мал и скромен его пещерный мирок. Он поддался на уговоры друзей и вернулся в пещеры, но его настолько заворожил странный вид, что он стал каждый день вылезать на уступ.

Сначала Друз бывал там совсем понемногу: его быстро начинал одолевать страх, особенно когда снаружи менялась погода. Его очень поразил первый увиденный им дождь. Его удивлял и волновал ветер, ведь в пещерах его не бывало. Он знал только сквозняки, а они ощущались совсем по-другому.

Несколько раз он заставал утреннюю зарю, и она привела его в тихий восторг своей нежной красотой. Закатов ему не было видно, потому что солнце садилось по другую сторону гор.

Друз обнаружил на больших камнях, на которых часто сидел, наблюдая за миром, ярко-зелёный мох. Однажды он увидел рядом с ними птичку. Она клевала каких-то жучков, живших во мху. Гоблинёнок не знал, что это за существо, но оно ему понравилось куда больше летучих мышей. Те предпочитали прятаться в тихих и тёмных уголках, и лишь во время охоты носились под пещерными сводами, издавая тонкий писк. Птичка не сразу заметила Друза, а когда увидела, чирикнула и улетела. Гоблинёнку очень понравился этот звук.

Мало-помалу его страх отступал, и он всё проводил на уступе всё больше времени. Возвращаясь же в пещеру, он часто принимался рассказывать обо всех странностях и чудесах, которые увидел. Взрослые тоже всему этому удивлялись, но не понимали, зачем он продолжает вылезать из пещеры.

– Раз уж там всё так странно, то и не надо туда ходить, – назидательно говорила ему мама, – это не гоблинский мир, так что нечего там тебе делать.

Но на этих советах воспитательные меры заканчивались, поэтому Друз продолжал своё знакомство с наружным миром. Он и сам себе не мог толком объяснить, почему его так туда тянуло, а уж другим и вовсе не пытался.

В очередной раз Друз вылез, когда солнца на небе уже не было, и оно было тёмно-синим. Вместо солнца был золотой круг луны, не такой яркий, а ещё в небе мерцали серебристые искорки звёзд. Раньше он всегда вылезал днём, поэтому никогда не видел внешний мир таким.

Но он не успел этому удивиться, потому что увидел какую-то красивую даму в изящном пурпурном одеянии. Она сидела на большом камне на краю уступа.

Друз никогда не видел никого, кроме гоблинов, поэтому не мог понять, почему она так странно выглядит. На гоблина она походила лишь тем, что у неё также было две руки, две ноги и голова. При этом она выглядела нежной, хрупкой и светилась почти так же, как золотой диск на тёмно-синем небе. Ещё у дамы были крылья – Друз видел подобные у каких-то дневных насекомых с длинными тельцами. Дама была размером почти со взрослого гоблина, и её крылья, конечно, тоже были большими.

Она окинула Друза взглядом больших лиловых глаз.

– Вот это да! – воскликнула она, – скольких существ я перевидала, а такое вижу впервые! Кто ты, малыш?

– Я не малыш, – поправил её Друз, – меня зовут Друз и я гоблин!

Дама снова его оглядела, наклонив изящную голову.

– Надо же… Что ж, а я – фея Ипомея! Тебе нравятся цветы, Друз?

– А что это такое? – гоблинёнок почесал затылок.

Дама на мгновение застыла, размышляя, не стоит ли обидеться, но потом протянула изящную ручку и указала на свисавшие по бокам уступа зелёные побеги, усыпанные лиловыми бутонами.

– Они бывают и другими, разных форм и размеров, но вот эти штучки и есть цветы. Эти, кстати, зовутся ипомеями, как и я.

– Значит, мне нравятся цветы, они красивые, – с довольным видом заключил Друз.

Хоть Ипомея и была удивлена, что Друз не знал, что такое цветы, но ей понравился ответ – искренний и приятный. Они беседовали некоторое время, и Друз узнавал всё больше и больше о разных вещах – и о цветах, и о феях, и о мире. Фее было странно и забавно рассказывать ему про названия и суть самых обычных для неё вещей – растений, неба, земли, облаков, солнца, луны и звёзд.

Когда она объяснила ему, что такое «день» и «ночь», и рассказала про «утро» и «вечер», Друз призадумался.

– О, я знаю эти слова. Но для меня они всегда были временем на часах: когда спать, когда вставать, когда бодрствовать и когда ложиться спать.

– Ах, но ведь можно лечь спать днём или утром, – возразила Ипомея.

– Это ещё зачем?

– Не важно зачем. Захотелось спать днём – и ложишься.

– С чего бы мне хотеть спать днём? – Друз рассмеялся, – днём нужно заниматься делами, а спать ночью.

– Тогда тебе нужно поскорее возвращаться к себе, – пожала плечами Ипомея, – потому что уже ночь.

Гоблинёнок с этим согласился и они попрощались, условившись встретиться здесь же в такое же время.

Друз, как любой уважающий себя гоблин, любил время и точность. У него даже были свои собственные наручные часы. Они никогда не спешили, не отставали и не останавливались, потому что были сделаны гоблинами. Он явился на уступ ровно в то же самое время, что и вчера. Феи почему-то не было.