В одну из ночей, когда люди только погружаются в глубокий сон, Мия почувствовала себя плохо. А спустя время стало болеть внизу живота. Я смотрел в испуганные глаза любимой и понимал, что нужно ехать к врачам, в то же время боялся за то, какой результат последует. Беременность врачи не наблюдали, Локка отказалась от помощи в родах, нас мучила тревога и теперь это состояние Мии – все могло указывать на плохой исход. Как моя любимая перенесет последствия? Даже страшно подумать, в какое состояние она может погрузиться.

Тем временем лучше не становилось, пришлось оставить Мию и бежать в дом старосты с просьбой отвезти нас до ближайшей станции скорой помощи. Лошадь с повозкой не лучший вариант, но это все, что у нас было во втором часу ночи. На станции скорой нас забрала машина с дежурной бригадой и повезла в городской роддом.

Дальше все закрутилось как в страшном сне. Мие становилось хуже, врачи не понимали, что происходит и ругали нас, потому что всю беременность мы прогуляли без акушерского учета. Медики сетовали, что по нашей вине сейчас уходит драгоценное время, ведь если есть патология, они приняли бы меры соответственно проблеме. А сейчас обследование только затянет процесс, вынуждая составить протокол помощи с большим опозданием.

– Что за родители такие, – ворчала акушерка, принимающая нас в приемном отделении. – Самих воспитывать и воспитывать.

Когда Мию забрали в зону, куда мне нельзя было заходить, я опустился на кушетку в коридоре. Затем встал, подошел к двери, за которой скрылась любимая с врачами, потом снова сел. Через минуту поднялся и стал ходить по коридору. Переживания. Они опутали меня липкими лентами и сдавили грудь. Что с нами будет? Что будет с нашим ребенком? И если исход будет плохим, как мы с этим справимся? И как это выдержит Мия?

Честно сказать, по малодушию я очень боялся именно за нее. И за наши отношения. Меня волновало внутреннее состояние Мии, ведь она может отреагировать по-своему, может закрыть себя от мира и от меня, и неизвестно сколько этот период продлится. А я страшно боялся остаться без нее. Для меня это было тяжелее всех испытаний в адских Вратах, и ни один древний не доставлял мне столько душевных мук, как мысль остаться без своего сокровища.

– Вызывай бригаду в операционную! – закричал мужчина в синем медицинском костюме, махнув рукой дежурной медсестре. Я вздрогнул и отшатнулся от людей в белых халатах, которые промчались рядом и скрылись за створками отделения. За ними поспешили еще несколько человек. Все пришло в движение, и мое сердце тоже. В это отделение недавно увезли Мию, а теперь туда бегут врачи и медсестры, выкрикивая с той стороны что-то неразборчивое, но неприятно сжимающее душу.

Я попытался узнать о том, что там происходит у нескольких торопливо пробегающих медиков, но ответа не получил. От этого глубоко внутри меня зародился страх, который быстро увеличился и распространился во мне, а потом внезапно заполнил легкие и резко сдавил сердце. Я схватился за центр груди, со страхом глядя на шатающиеся створки дверей. Нет, нет, нет… Это не с нами. Это происходит не с нами. Нужно сделать вдох, глубокий вдох, как учил отец. Успокоиться. Успокоиться…

В этот момент из отделения торопливо вышел молодой врач, пряча глаза, он скрылся за поворотом, оставив мне неприятное чувство. Я медленно подошел к стене и прижался лбом к холодной поверхности. Нет. Ничего плохого с нами не случится. Так быть не может. Мы многое пережили, мы достаточно настрадались…

Сколько времени уже прошло? Мия там, ей плохо, а я не могу помочь. Не могу быть рядом и держать за руку, не могу согреть свое сокровище и соединить наши сердца поддержкой.

Неожиданно из-за поворота вышел тот самый молодой врач, он направился обратно в отделение уже с черной папкой в руках. Я шагнул к нему, преграждая путь.

– Скажите, что там происходит?

Медик сделал вид, что торопится, и попытался меня обойти, суетливо перекладывая папку. Тогда я схватил его за локоть и остановил, повторив вопрос:

– Пожалуйста, объясните что-нибудь. Что там происходит? Что с ней? Меня интересует Мия Равинская, блондинка. Ее увезли туда некоторое время назад. Я ее муж.

Молодой врач окинул меня взглядом:

– У нее сложные роды. Делаем все возможное.

Видя, что медик собирается уйти, я шагнул к нему, крепко удерживая за локоть.

– Что значит, делаем все возможное? Ей совсем плохо? А ребенок?

Вероятно, ощутив силу моих пальцев на своем локте, врач сдался.

– Там тяжелая патология, – ответил он. – У детей.

– У детей? – переспросил я.

– У вас двойня, – пояснил врач. – Мальчик и девочка. Но у обоих транспозиция внутренних органов, инверсия. Сложный вариант.

Что?! Не может быть… В один момент меня переполнили настолько разные чувства, что я чуть не закричал. Мальчик и девочка? Сын и дочь? Боже мой! Но дети поражены инверсией…

Отпустив локоть врача, я растерянно смотрел, не зная, как реагировать. Лишь только спросил:

– Насколько все сложно?

– Мы сделаем кесарево сечение, попытаемся спасти обоих. – Мой собеседник сочувствующе пожал плечами и скрылся за створками двери в отделение.