– Вдруг они завтра уедут, Эд? – хныкал за моей спиной посыльный. – Вдруг уедут, и в то время как шло их единственное представление – я ходил к дурацкому шаману с дурацкой едой! Ненавижу Боба… Вот зачем я в таверну заглянул? Надо было сразу на ярмарку идти!

Слушая, как сокрушается мой товарищ, я хромал по ледяной дорожке. Храм-ледоход, с горящими вдоль палубы фонарями, был все ближе. Прерывисто втянув воздух, я поймал себя на том, что все мои мышцы напряжены от холода.

– Там настоящий волшебник приехал! – бубнил Эрни. – Самый настоящий, Эд! А пока я схожу, да пока вернусь, там все закончится!

– Так давай мне бидон – и беги в деревню, – предложил я, сетуя, что не догадался сделать это раньше. Всё лучше, чем слушать его нытьё.

– Ой, правда?! – обрадовался он. – Слушай, спасибо, Эд! Огромное тебе спасибо!

Обернувшись, я протянул свободную руку за бидоном. Посылку Пухлый Боб снарядил тяжёлую. Скорее всего, мяса покидал в честь праздника.

– Не забуду этого, Эд! Клянусь!

Я улыбнулся ему, зная, что он не увидит моего лица в кромешной тьме. Эрни побежал назад и напоследок ещё раз крикнул:

– Спасибо, Эд!

Нашёл за что благодарить. До ледохода было рукой подать, и вряд ли он выиграет больше десяти минут. В душу опять вполз уловленный там, у дома Одноглазого, страх. Вспомнился «мёртвый» бородач и Ледовая гончая. Сейчас это казалось событием из другого мира…

До ледохода шамана оставалось шагов двадцать, может, тридцать, когда тропа под ногами дрогнула. В уши ударил страшный грохот, словно с небес свалилась сразу сотня огромных ледоходов и каждый из них взорвался, разбрасывая по сторонам осколки. Я в испуге бросил бидон и заткнул уши, кривясь от рвущего из звука. Однако чудовищный рокот, звук крушащихся льдин всё равно продирал меня насквозь. От натянутого треска вековых плит дрожали зубы и, казалось, что-то лопается в животе.

Храм подпрыгнул, и я с ужасом почувствовал, как поднимаюсь вверх. Как вздымается к небу лёд подо мной и кораблём Сканди. Покачнувшись, я упал на колени и вцепился пальцами в обжигающую пористую поверхность, сдирая кожу с незащищённой варежкой левой кисти. Меня развернуло лицом к деревне.

Россыпь домов перед моими глазами вспучилась. Словно огромный, покрытый гремящими и лязгающими платформами чирей вздулся на поверхности и норовил вот-вот лопнуть.

Небо позеленело, и от пляски ядовитых огней зарябило в глазах, а в мертвенном свете, непонятно откуда опустившемся на землю, Кассин-Онг набухал всё сильнее. Визжали рвущиеся тросы и лестницы, а сквозь жуткий грохот льда слышался звук бьющегося стекла и крики.

Не в силах отвести взгляда от гибели деревни, я так и стоял на четвереньках, разинув рот, не чувствуя пожирающего мою руку холода и не веря в происходящее. Вспыхнула миллионами осколков теплица. Обрушилась крыша трактира Пухлого Боба. Медленно свалился с платформы дом старосты.

Мне показалось, что я вижу, как меж мусора и обломков, отлетающих от домов, и кренящихся платформ в небо взлетают фигуры людей. Но они же должны быть на представлении! Севернее места пролома!

Грохот стал ещё громче, а льдина, за которую я держался, накренилась сильнее. Пальцы заныли от напряжения. Позади меня скрипя гусеницами покатился вниз корабль шамана. Брошенный бидон звякнул о массивные траки, и я плашмя упал животом на лёд, вбив носки сапог в углубления. Левая рука скрючилась, хваткой мертвеца вцепившись в лёд, и нещадно болела от пожирающего её холода. Казалось, сейчас она просто раскрошится.

В зелёном свечении, льющемся с неба, вдруг возникла огромная чёрная фигура. Она словно выросла из океана, разбрасывая в стороны ледяные валуны, металлические конструкции платформ и обломки домов, и тянулась теперь к окрашенным в изумрудный цвет облакам. Задрав голову, я смотрел на неё во все глаза, забыв обо всём. Забыв о сведённой от лютого холода кисти, забыв о гибели Одноглазого и цели своего путешествия сюда.

Тёмный Бог пробился наружу, уничтожая мою родную деревню, и теперь вызывал на бой Светлого Бога, который на ночь ушёл на покой, за горизонт. А вокруг косматого, мокрого чудовища ярко вспыхивали, рассыпая искры, и навсегда гасли разбивающиеся фонари. Льдины, отброшенные силой подводного владыки, взмывали к небу и скрывали от меня гигантский цирковой корабль, до того цитаделью возвышавшийся над деревней. Цирк был далеко от места пролома, и те, кто пришёл на представление, должны были благодарить судьбу за приехавшую ярмарку. Если бы не труппа Аниджи, все бы сейчас мирно спали по домам, и проснулись бы от…

Я похолодел, вспомнив об охотниках у дома Одноглазого. Успели ли они спрыгнуть? Успели ли сбежать? Кисть напомнила о себе дикой болью, и я с шипением втянул её в рукав, проклиная себя за слабость.

Чёрная фигура с ужасным низким рёвом, перекрывшим даже грохот льдов, подняла в воздух четыре огромные, оглушительно клацающие клешни. В них, в каждой, было ярдов двести длины. Или больше? Я не мог этого понять, потому что наша деревня по сравнению с Тёмным Богом казалась игрушечной, нереальной, а ведь существо, продравшееся из глубин океана, ещё не высунулось наружу даже наполовину. Уродливая, похожая на медвежью голова, усеянная десятками извивающихся отростков, была запрокинута к небу, и я видел, как Бог разевает длинную, заостренную пасть с рядами огромных, загибающихся зубов. Плеч у него не было. Длинное скользкое туловище плавно переходило в шею, и из него торчали вразнобой уродливые шипастые лапы, заканчивающиеся неровными клешнями.

Конечности Бога ненадолго застыли, а затем обрушились на деревню, доламывая уцелевшее после взрыва пакового покрова. Огромный кусок льда просвистел рядом со мной, об обшивку кренящегося ледохода-храма забарабанили обломки. Что-то больно ударило меня по уцелевшей руке, и я едва не разжал пальцы. Однако спустя пару вдохов получил ещё один удар.

И ещё.

Мотая головой, круша лапами оказавшиеся у пролома платформы, Тёмный Бог отчаянно ревел, и от этого звука моё сердце норовило остановиться. Никогда прежде и никогда после не слышал я ничего подобного.