Под конец я так расчихался, что капитан-поручик принялся извиняться:

— Если бы я знал, Александр Лукич, что могу, то навел бы тут порядок! Вентиляция уж почитай как десяток лет забита и едва работает. Да и мыши! Завелись в южной части, там где ещё старинная бумага, натуральная, не то что сейчас делают.Современное грызунов проклятых не прельщает.

— Так может хотите остаться тут? Я могу это устроить, — предложил я, видя его переживания за хранилище.

— Нет, — немного подумав, твердо ответил дух. — Хочу удостовериться, что задание моё выполнено. А там… Посмотрим.

— Ну хорошо, — не стал настаивать я. — Но если надумаете, скажите.

— Благодарю, — призрак взглянул на меня с любопытством. — Ну надо же, артефактор и Видящий. Вот уж необычное сочетание. Я о подобном, пожалуй никогда не слышал.

— Хм… — я замер у стеллажа, к которому меня привел Федоров. — У меня к вам просьба — держать это в тайне.

Пусть и старый, но этот дух не смог увидеть во мне универсала. Я уже понял, что это связано с использованием эфира. Чем сильнее призрак, тем лучше видит мир живых. В том числе и магов.

Такие могли бы не хуже зеркала определять потенциал и ранг.

— Никогда не лез в чужие дела. Поэтому и прожил так долго. Ну, до того самого момента, — чуть помрачнел ординарец и торжественно произнес: — Я сохраню вашу тайну, клянусь честью офицера. Вам помочь? — он указал на нужную мне коробку.

Дело хранилось в категории артефактов императорской академии. Хорошо, что я встретил Арсения Яковлевича, без него пришлось бы долго искать эту связь.

— Спасибо, буду благодарен.

Помощь мне не требовалась, но дух так приободрился и жаждал действий, которые хоть кто-то увидит и оценит, что я с радостью согласился.

Коробку, сброшенную призраком, я ловко поймал и поставил на пол. Уселся рядом, всё равно костюм был безнадежно испорчен после путешествия по нутру бескрайнего подвала.

Для лучшего магического учебного заведения империи было изготовлено много артефактов. Как самых обычных по действию, но сложных в исполнении, так и оригинальных.

Так я узнал, что кони Аничкова моста и правда зачарованные. Дипломная работа одного артефактора-шутника, сделанная около сотни лет назад. Конкретные места коней он, конечно же, не учитывал. Как и удачу, что попусту было невозможно. Просто прикосновение накладывало отпечаток банального отвода глаз. Если статуи не успели напитываться от окружающего, а в них были встроены слабенькие накопители, то «удачи» не случалось.

Позабыли об этом или специально скрыли, уже неизвестно.

Я добрался до папки с зеркалом силы и пролистал её. Документов было немного. Расписки в получении денег от моего предка и другого артефактора, Пантелея Изотова. И приложенная гораздо позже справка из жандармерии. О том, что Соколов Дмитрий Николаевич пропал без вести и по прошествии положенного срока официально признан погибшим.

Адрес прилагался, так же как и наименование участка. Я улыбнулся — третий участок Петербургского острова. Вотчина пристава Заужского. Вот уж с кем не должно уже возникнуть проблем.

— Нашли то, что искали? — дух всё это время молча витал в стороне и отреагировал лишь на мою довольную улыбку.

— Не совсем, но найду, — ответил я и взглянул на часы. — Ну что, Арсений Яковлевич, готовы уйти отсюда?

— Я… Я… — дух растерянно оглядывался, не в силах осознать что покинет это место, возможно насовсем.

Я дал ему время собраться с мыслями и попрощаться. Пусть его тяготил долг, но привязался он не только к документам. Я просмотрел ещё несколько папок, пока не услышал его робкое «готов».

Возле выхода из здания дежурил один единственный служивый. Он уже задремал, когда я вышел из хранилища. Встрепенулся на мои шаги и попытался строго взглянуть. Но получилось сонно. Кто я и что делал, он не спросил.

Может стража предупредили, а может обычная безалаберность. Если идет важный человек с уверенным видом — лучше не встревать. Пусть и пыльный, но очень уверенный.

Так я вынес из архива ценные бумаги и призрака. Иногда бардак всё же играет на руку.

На город опустился жаркий душный вечер. Воздух застыл и был таким плотным, что сдавливал со всех сторон. Ни единого дуновения ветра — редкость для морского аванпоста. Трава на газонах утомленно прилегла, а листья деревьев печально повисли. Пахло баней.

После холодного подвала лоб мигом покрылся испариной. Я расстегнул ворот рубашки и снял пиджак, перекинув его через руку. В такую погоду уже хочется не прогуляться, а в такси с охлаждающим стихийным амулетом.

Я вызвал машину и отправился в место, с которого фактически начал знакомство со старым новым городом. К жандармам.

Заужский встретил меня так радушно, что стало неловко. Ведь я явился к приставу за тем, чтобы он нарушил закон, по сути. Достал мне старое дело из архива и раскрыл его подробности.