Так что, сейчас я просто…

– Каддири Эльсиной Тремворн, дождитесь прибытия оператора,– вместо денег, на поверхности тумбы появилась вот такая надпись.

«Они знают мое имя!», паника оглушила меня. «К чертям собачьим деньги! Заработала раз, заработаю еще раз».

Вот только у дверей уже стояли стражи.

– Каддири, проследуйте за мной,– из ниоткуда появилась миловидная сотрудница банка.

– Что-то не так с моим вкладом? – я пыталась держать себя в руках.

И, одновременно, все свои силы бросила на то, чтобы вырастить себе защиту. Крохотные семечки были вшиты по всей поверхности моего платья. Не то чтобы мне хотелось прорываться боем из банка, но…

Я не вернусь в лапы диррана Крессера. Никогда.

– Прошу сюда, в кабинет младшего приказчика,– пропела девица и открыла передо мной дверь.

Первое, что я увидела – окно. Приоткрытое окно.

– Каддири Тремворн,– сидевший за столом лощеный мерзавец даже не встал.

– Дирр приказчик,– я склонила голову и с наслаждением отметила, что на его щеках расцвели красные пятна.

О да, дирр это тоже самое что и каддири, слабый маг. Вот только мужчины всеми силами пытаются выставить себя дирранами. И очень, очень оскорбляются, когда их возвращают с небес на землю.

– Что-то случилось с моим вкладом?

– С вашим вкладом случилось уложение от шесть тысяч восемьсот семьдесят девятого года,– сладко улыбнулся дирр.

«Да как будто я знаю, что там произошло?!», мысленно психанула я.

– И все же мне хотелось бы подробностей.

– Вы не образованны и небезопасны,– с искренним наслаждением проговорил дирр. – Согласно уложению, ваш жених-опекун имеет право на все ваше имущество. Нам известно, что вы вероломно сбежали от заботы диррана Крессера и…

«Он меня нашел».

– …прибудет, чтобы взять ответственность за глупую и взбалмошную девицу, одаренную магией по недосмотру богов…

«Он меня нашел», во рту поселился привкус тухлой воды. Той самой, которой захлебывалась в подвале, когда меня топили по его приказу…

– …девицы, одаренные силой, обязаны получить образование. Иначе они опасны для общества в силу дурного характера и слабой воли…

***

Полгода назад

Надсадно кашляя, я рвалась вверх, к воздуху. Отплевывалась от мутной, тухлой воды. Билась, выгибалась в руках своих мучителей.

«Мучителей?! Я же упала в реку…»

«Пресветлая Богиня, Справедливая и Величественная, забери меня. Забери мое тело, мою кровь и мою силу. Распорядись мной сообразно своим замыслам, но душу… Отпусти…»

Тихий девичий шепот звучал как будто у меня в голове. Это пугало, ведь я слышала чужой язык, но понимала смысл каждого слова…

«Не могу больше, не могу, не могу, не могу», рыдала неизвестная мне девочка.

Кто-то вновь макнул меня под воду. От недостатка кислорода огнем жгло легкие.

И вдруг тихий шепот угас, растаял плач неизвестной девушки и я… Я почувствовала, что это меня пытаются утопить. Что это мои легкие разрываются от нехватки воздуха.

– Еще раз посмеешь ослушаться, Эльсиной, и страшно пожалеешь. Отнесите ее в камеру. До утра не входить, не кормить.

– А воды, дирран Крессер, воды ей дать? – угодливо вопросил кто-то.

Я же в это время пыталась открыть глаза, пошевелиться, осмотреться, но все без толку. Тело не слушалось.

– Воды она и так напилась,– захохотал дирран Крессер.

Кто-то схватил меня за руки и поволок по каменному полу. А я даже не могла застонать – все тело будто онемело. Будто… Будто не было моим.

«Умереть от падения в реку можно, но вероятнее всего просто попасть в больницу», мысли едва ворочались. «Однако даже в самой-самой бесплатной больнице так с пациентами не обращаются».

Мысль о том, что я могла оказаться в другом мире была признана мною глупой и несостоятельной. Будь такое возможно, у каждой многомиллиардной корпорации уже был бы собственный бедный мирок, из которого бы выкачивали ресурсы. Но…

– Лежи здесь, тупица. Испортила такие семена!

«Семена?! Из-за каких-то семян они…» и тут меня пронзила страшная догадка – а что, если меня выловили из реки и продали в рабство? А я просто во время пыток потеряла рассудок? А семена это…

Настоящее время

Нечеловеческим усилием воли я заткнула фонтан памяти, что открылся столь не вовремя. Время для воспоминаний будет потом.

– Вам будто неизвестно, как жестоки могут быть опекуны,– дрожащим голосом проговорила я и без спроса опустилась в кресло.