— Но, это не означает, что мы ничего не предпримем? — переспросил я.

— Напрямую нет, не станем. Нас в ближайшие месяцы не поддержит Рейх. У них… проблемы на верху. Кайзер скоро поменяется, а ему не до внешних дел будет, с внутренними бы разобраться будет. Но последнее по секрету. Дима, тебя тоже касается, об этом пока знают очень немногие.

Мы еще некоторое время пообщались на тему мировой политики и нашей позиции в ней. Бутылка игристого кончилась. Главного я достиг, Фомский предложит некоторые инициативы в дворянском собрании. Попутно, я получил много выгоды от других неожиданных вопросов, которые сегодня решили. Ну, и еще кое-что, с дедом наш род фактически померился. Осталось во время дворянского собрания посидеть рядом с ним в его ложе, чтобы все увидели это и засвидетельствовали. Вот так вот в аристократическом обществе. Иногда даже на бумаге ничего не стоит, пока не засвидетельствовать при большом стечении народа. Аliquem usque ad Capitolium, выражаясь языком римлян. Чтобы все видели, что решение принято.

Сев в машину, я прогнал по каналам энергию и заставил тело вытеснить остатки алкоголя. Зеленый паспорт много мне позволяет, но не пьяные выходки за рулем. Вот только не все знают, как так делать. Хоть маги и быстро трезвеют, но не мгновенно, так что им точно также нельзя за руль после принятия на грудь.

Я сперва хотел поехать в сторону цементного завода в Верхнебаканском. Вот только дедушка сказал, что деньги будут не сегодня. В общем, подождет. И поэтому мне в жопу ужалило начать с вином разбираться. С Лэйлой Керн мы объединили наши активы. Она вливалась в мою корпорацию на этапе её регистрации. Хоть мы пока и не решили вопрос с теми серыми деньгами, но долю на эти деньги мы ей дали. А так как корпорация непубличная, о том, какая у неё может быть доля знает только имперская налоговая палата и совет акционеров, а это я, мой заместитель, то есть Катя, и сама Лэйла. Другими словами, успех наших общих дел стал для нас крайне важен. В том числе, её афера с вином, которая, оказывается, может и стать не разовой акцией, а вполне долговременным проектом. Как я там говорил раньше? Комбинированная? Ну да, ну да. Ну так в общем, развлечения — тоже часть корпорации. Так что я написал Лэйле сперва, что еду к Элеттре, обсуждать с ней её вино. Ну и самой Элеттре.

Вот же богачка. Живет в небоскребе, на пятьдесят восьмом этаже, причем этаж полностью её. В собственности. Ездит на авто за несколько миллионов рублей, причем эксплуатация этого авто на дорогах общего пользования запрещена компанией, но ей можно. У неё неограниченный бюджет для собственной жизни. Но вот на реализацию проекта ей выдали очень небольшую сумму. Если перевести в царскую монету, немногим меньше одного миллиона рублей. Патриарх их патрицианского рода либо очень высокого мнения о ней, либо хочет, чтобы она жиденько обделывалась. Но! А чего бы нет? Пока ехал я подсчитал ценник. Допустим, самое простое игристое у нас продается от десяти рублей за бутылку. Технологии производства, как и себестоимость, плюс минус, похожи. Ладно, у них дороже будет минимальный ценник. Продавать мы собираемся далеко не всем. Достаточно написать, что итальянское, так богатые люди побегут его покупать. Как британцы это называют? Быть не хуже людей? Нет, это устаревшее выражение, сейчас они это называют одним емким словом, хайповать. Я тут бутылку хорошего игристого выпил, которая стоила пятьсот рублей. На вкус как за тридцать пять. Хорошее, но не на пятьсот. Зато если продавать богатым людям вино из Фриули и Венеции за двести, которое нам в себестоимости будет… ну, скажем, между тридцатью и пятидесятью… А потом еще и на соседние губернии выйти. Даже если продавать по десять тысяч бутылок в год, это… миллиона полтора чистыми.

Коротко о роде Росси: семнадцатое место в мире. Без учета правящих династий, конечно. Девушка неприлично богата. Прям очень. С огнем играю. Это не с Фомским фамильярно говорить. Это несколько более недосягаемый уровень, высоко, в бинокль не видно с подножья.

Я звоню в звонок, дверь открывается, вижу заспанное лицо северной итальянки, смотрю ниже, мои брови заползают на лоб…

— Нихрена себе! — осмотрел я её прикид сверху вниз.

Черное кружевное белье, причем, просвечивает. Легкое. Считай, что ничего нет. Я думал, Лэйла умеет одеть себя так, что ничего не одето.

— Не обращай внимание, центральная сплит-система полетела в Тартар, жара жуткая. Проходи.

Я смотрел удивленно на покачивающиеся половинки её заднего достоинства. И да, она не врала, ей жутко жарко, и да, ей всё равно, что я вижу потрясающий вид.

Я присел за стол, на котором была папочка и пятишка с водой. Она взяла и стала прям так неё пить. Нда, жажда — всё. Так что я сжалился и пустил ауру холода, опустив температуру до комфортных двадцати пяти градусов.

— Знала бы, что ты так можешь, пригласила бы переночевать. Спасибо. — улыбнулась она.

— Да не за что. — пожал я плечами. — Шикарно выглядишь.

— Ой, это я не в форме ещё. Духота была такая, что я под утро только заснула. Жесть. Жара вывела из строя центральный блок компрессора что-то там. — показала она наверх указательным пальцем. — Не работает во всём доме. Ох, надо было виллу покупать. Нет, захотелось не как дома, выпендриться перед многочисленными родными, двоюродными и троюродными, и прочими сверстниками. У нас в Венеции нет ни одного небоскреба. — она вдруг перешла на немецкий, на котором говорила без сильного акцента. — А во всей Италии только в Милане и Неаполе, да и те отели с офисами. Впрочем, это единственная проблема, с которой я столкнулась. Поменять такой агрегат — это не дело на пару часов, он весит несколько тонн и находится на верхнем этаже. В остальном… Вот скажи, почему в ваших городах так чисто и ухожено? Вернее, не так, почему я возвращаюсь с гулянки в пять утра, и вижу везде начинают работу уборщики? Почему зданиям делают косметический ремонт? Почему на стенах почти нет нецензурных надписей? Кое-где есть, но не на каждом доме намалевано народное творчество. Почему нет бездомных на каждом шагу, которые из коробок устраивают стихийные палатки в центре города? Чем вы лучше нас?

— Что за жалобы? — удивился я.

— Да мне всю жизнь говорили, что дикие неопрятные варвары живут на востоке. А тут и дороги шире, и на пешеходной чище, и асфальт качественнее, и дома надежнее. А еще… почему я так мало должна налогов платить? Кроме пошлин. Почему такие просторные дворы? Почему у вас школы доступнее? Я узнавала, образование для простолюдинов в вашей стране не право. Это обязанность. Это же надо… Достижение европейской цивилизации, которым мы все так гордимся, это право на образование… Как у вас это стало обязанностью? Это же в миллион раз круче! Да откуда у вас деньги на то, чтобы обеспечить это? Знаешь, что такое бесплатное образование в Европе? Это половина к выпуску будут считать по пальцам, но зато все могут объясниться на тюремном жаргоне. Как вы гарантируете среднее качество при полностью бесплатном образовании?

— Забавно, но дикое количество моих сограждан мечтает жить в одной из стран Европы. У вас, это, как его… Ах да, свобода. Мы же привыкли, что за нас государство решает. И для защиты Европы скажу, что ваши деревни ухоженнее наших.

— Да ну? Я свободу не заметила. Так, в сторону это мое нытье. — она открыла папку и мы начали обсуждать проект.

Она была удивлена, когда услышала про бутылку за пятьсот рублей. Так что она уже начала смотреть на задачу от её деда с большим оптимизмом. Она поняла, что какой никакой, но кусок рынка она вполне может откусить. Ведь никто и не думает заняться этим серьезно. Все как по учебнику, есть нужда, потребность и спрос, но нет предложения и товара чтобы совершить обмен и сделку на рынке, вернее его привилегированном сегменте, так как нет поставщиков, посредников и нужного ассортимента из ряда товарных знаков, конкурирующих друг с другом. А почему? Да потому что мы слишком замкнулись на себе в экономическом плане. Но вот в культурном плане, мы слишком любим интересоваться, что там у соседей, отсюда и неудовлетворённая аудитория, готовая за пятьсот рублей получать бутылку кавы, производимую враждебной империей.