Новое отношение к процессу умирания

В начале 1990-х гг. я поехал в Институт Омега, что на севере штата Нью-Йорк, чтобы провести там ретрит, и по дороге узнал о том, что наш старый друг умирает в больнице к северу от города Нью-Йорк. Его звали Альфред Хасслер, он возглавлял ассоциацию примирения. В 1966-67 гг. мы с ним вместе объездили много стран, где организовывали мероприятия, способствующие прекращению войны во Вьетнаме.

Впоследствии мне запретили возвращаться во Вьетнам, потому что на Западе я выступал против нарушения гражданских прав обеими воюющими сторонами, северянами и южанами. Альфред приехал во Вьетнам, прямо ко мне, и помогал проводить мирные переговоры. Он оказывал поддержку нашим друзьям в организации лагерей, в которых заботились о беженцах и жертвах этой войны. Мы вместе кормили и одевали больше восьми тысяч сирот. Когда в 1966 году я приехал в США, именно ассоциация примирения организовала мою первую агитаторскую поездку. В той поездке я призывал покончить с войной во Вьетнаме.

Когда мы с сестрой Чан Конг пришли в больницу, Альфред уже лежал в коме. Его жена Дороти и дочь Лаура были с ним. В юности Лаура Хасслер работала добровольцем в нашей парижской конторе, с мирной делегацией вьетнамских буддистов.

Дороти с Лаурой, увидев нас, очень обрадовались. Лаура изо всех сил пыталась вернуть Альфреда из комы. «Папа, папочка, Тай пришел! — кричала она. — Сестра Чан Конг тоже с нами». Но Альфред не возвратился, его разбил очень глубокий паралич. Я попросил сестру Чан Конг спеть для него. Умирающий человек умеет слышать, даже если и не осознает это. Поэтому сестра Чан Конг спела песню, первые строки которой звучат так: «Это тело не моё. Я не это тело; я не пленен этим телом. Я жизнь безграничная. Я никогда не рождался и никогда не умру». Она спела ее еще раз, а потом и в третий раз. Когда она пела в третий раз, Альфред проснулся и открыл глаза.

Лаура очень обрадовалась! Она сказала: «Папочка, ты знаешь, что Тай здесь? А ты знаешь, что и Чан Конг пришла? Альфред ничего не мог сказать. Заглянув в его глаза, мы почувствовали, что он знает о том, что мы пришли. Сестра Чан Конг начала рассказывать ему об опыте, который мы приобрели, работая вместе, добиваясь мира во Вьетнаме: «Альфред, ты помнишь то время, когда ты, находясь в Сайгоне, пытался встретиться с монахом Три Куангом? Американцы решили бомбить Ханой за день до этого, и преподобный Три Куанг так рассердился, что поклялся не видеться с западниками: ни с «голубями», ни с «ястребами».

«Когда ты пришел, он отказался открыть дверь. Альфред, ты помнишь, как ты сидел у двери и писал ему записку с такими словами: “Я пришел как друг, чтобы помочь остановить войну в вашей стране, а не как враг. Я не буду ни есть, ни пить до тех пор, пока вы не откроете передо мной дверь!” И ты сказал: “Я буду сидеть здесь до тех пор, пока вы не откроете дверь”. Ты помнишь? Прошло пятнадцать минут, и он открыл дверь. Он от души улыбнулся и пригласил тебя в дом. Альфред, ты помнишь то время, когда ты был в Риме, и там устроили пикет триста католических священников, каждый из которых держал плакат с именем какого-нибудь буддийского монаха, которого бросили в сайгонскую тюрьму за отказ вступить в армию?»

Сестра Чан Конг продолжала говорить с ним об огромной радости, которую мы переживали в те дни, когда работали во имя мира. Ее рассказ произвел изумительный эффект. Она постаралась сделать то же самое, что и Шарипутра — для Анатапиндики. Она культивировала в нем семена счастья. Счастье Альфреда состояло в его решимости служить делу мира и освобождать людей от страданий. Когда эти семена счастья в нем получили питание, он восстановил равновесие между радостью и болью. Он страдал гораздо меньше.

В то самое время я массировал ему ступни. Я полагал, что человек, находящийся при смерти, не может ясно переживать телесные ощущения, потому что его тело коченеет. Лаура спросила: «Папочка, ты чувствуешь, как Тай массирует тебе ступни?» Он ничего не ответил, но мы, заглянув в его глаза, убедились в том, что он осознает наше присутствие. Неожиданно он открыл рот и сказал: «Как хорошо!», а затем снова погрузился в состояние комы и больше не возвратился.

Тем вечером мне надо было еще прочесть лекцию участникам ретрита в Омеге. Мы попрощались с Дороти и Лаурой и сказали им, что они должны делать то же, что и мы с сестрой Чан Конг, то есть говорить с Альфредом и петь ему. На следующее утро я получил письмо от Дороти, в котором она сообщала нам о том, что Альфред умер в мире и покое через несколько часов после того, как мы ушли.

Находящиеся без сознания люди могут услышать нас, если мы по-настоящему присутствуем, если мы спокойно сидим у их постели. Десять лет назад один университетский студент, живший в Бордо, узнал о том, что его мать умирает в Калифорнии, и горько заплакал. Он не знал, застанет ли мать живой, когда приедет домой, в Калифорнию. Сестра Чан Конг посоветовала ему сразу же лететь в Калифорнию, тогда (если мать еще будет жива) он сможет у нее практиковать точно так же, как Шарипутра практиковал с Анатапиндикой. Она сказала ему, что он должен говорить о радостных минутах, которые они пережили вместе. Ему следовало подробно изложить историю первых лет ее замужества, рассказать о ее молодости. Он должен был говорить с ней о таких вещах, потому что так она порадуется, даже если будет лежать без сознания.

Когда он приехал в больницу, мать уже потеряла сознание. И хотя он не очень-то верил, что находящийся без сознания человек может слышать, он все же сделал так, как советовала ему сестра Чан Конг. Врачи сказали ему, что его мать лежит без сознания уже неделю, что они не надеются, что она вернется в сознание до смерти. Но после того как сын душевно поговорил с матерью полтора часа, она проснулась.

Когда вы сидите у постели умирающего человека, но сохраняете покой и полное присутствие в теле, уме и душе, тогда вам удастся помочь этому человеку уйти свободно.