Так, шутя и пикируясь, мы сидели на балконе, пока не дождались звонка будильника. Лида пошла в душ, а я, облачившись в футболку и шорты, натянул на ноги кроссовки, повесил за спину рюкзачок и спустился по наружной лестнице во двор. Он был большим, асфальтированным, с неизменными сейчас в любом присутственном месте парковочными местами, обозначенными белой краской. По периметру дома, исключая фасад, были выложены диким камнем клумбы, усаженные разноцветными цветами. В углу двора у самого забора стояло одноэтажное здание, где находились гараж, хозяйственный блок и жилая комната, в которой ночевал наш сторож Симон. За домом, или виллой, раскинулся сад, перечерченный узкими и посыпанными гравием дорожками. Рекомендовалось ходить только по ним, чтобы не столкнуться со змеями, которые могли проникнуть на территорию. Бороться с ними вменялось в обязанность Симона, заодно и садовника. Периодически он приносил и показывал нам убитых змей, получая за каждую десять долларов, но были ли они убиты именно в нашем саду, оставалось только гадать.

По успевшей сформироваться традиции я каждое утро совершал пробежку и, совмещая приятное с полезным, забегал в пекарню и покупал там свежие круассаны. Мой маршрут длиной в три километра проходил именно так, что я, делая круг по городу, на обратном пути оказывался перед пекарней.

Утром город был тих и пустынен. Редкие автомобили и такие же редкие прохожие, неизменные солдаты на перекрестке улицы, ведущей к президентскому дворцу,

торговцы овощами, раскинувшие свои прилавки прямо на обочине дороги. Я привык ко всему этому и перестал удивляться экзотичности улиц и пальм, восхищаться колониальным стилем домов и экстравагантностью жителей. И ко мне тоже привыкли, как-никак за прошедшие полтора года по пальцам можно пересчитать случаи, когда я пропускал тренировку. Учитывая жаркий климат, бегал я не торопясь и без наушников. Не то чтобы я не любил слушать музыку, просто на улицах африканского города надо быть настороже, ловить, так сказать, угрожающие звуки.

Наша вилла расположена в наиболее чистом районе, где находятся все посольства и дома самых зажиточных граждан этой страны. Здесь метут улицы и вывозят мусор гораздо чаще, чем в остальной части города. Город был построен при французах, и это наложило на него своеобразный отпечаток.

Хозяин пекарни – алжирец Юсуф, завидев меня, прервал выволочку своих работников и поспешил к прилавку, чтобы обслужить меня в знак уважения лично.

– Привет, месье Валент! Как дела, уважаемый? Как здоровье супруги?

По-французски он изъяснялся без малейшего акцента, с выговором настоящего парижанина, вызывая во мне чувство белой зависти. Ему было лет сорок, и большую часть жизни он провел во Франции, а затем по каким-то неведомым мне обстоятельствам оказался здесь, открыв хлебопекарню и торгуя выпечкой. Полный, черноусый, со смуглым улыбчивым лицом, Юсуф выделял меня среди остальных покупателей, уж не знаю почему.

Сегодня мы, как и все последнее время, подробно обсудили самочувствие Лиды, мимолетом коснулись мировых новостей и перешли к местным, поскольку Юсуф был их главным поставщиком.

– Слыхали о новой причуде властей? – спросил он, доверительно понижая голос.

– Представляете, наш президент приказал конфисковать партию игрушечных автоматов Узи под предлогом их сходства с оригиналами. Мол, бандиты смогут использовать их при ограблениях и налетах. Каково?

– Да уж, мудро, – усмехнулся я.

В чем-чем, а в оружии, причем настоящем, в стране недостатка не было.

– Подано как очередной успех в борьбе с преступностью.

– А что вы хотите? Народу нужны успехи, – улыбнулся я.

– Как? Народу нужны успехи? Браво, месье, вы стали говорить афоризмами. Обязательно при случае вас процитирую.

– Что вы, – застеснялся я. – Вы меня переоцениваете, месье Юсуф, я просто неуклюже строю фразы.

Хозяин засмеялся в голос, грозя мне пухлым пальцем. Деревянными щипцами он ловко побросал круассаны в бумажный пакет с логотипом пекарни, приняв деньги, пожелал удачи. Забрав выпечку, я сложил ее в рюкзак и потрусил домой.

Наша калитка закрывалась на электрический замок, со двора его можно было открыть, нажав на кнопку. А вот снаружи кнопка лишь оповещала о приходе. До половины восьмого звонок звенел в комнате Симона. Мне пришлось в течение десяти минут давить на безответную кнопку, ожидая, когда Симон подаст признаки жизни, и еще пять ждать, пока он появится и откроет мне калитку.

– Простите, месье Валент, – покаянно бубнил он, пока я сердито шагал по двору.

За завтраком Лида спросила:

– Ты говорил, что сегодня вечером что-то намечается?

– Точно, чуть не забыл. Сегодня вечер в Альянс Франсез (это такая культурно-просветительская общественная организация, работающая при поддержке посольства Франции) по случаю пятнадцатилетия деятельности в стране. И я приглашен с супругой, имей в виду.

– Но ведь я завтра уезжаю. Стоит ли мне отправиться с тобой? Вечер наверняка затянется, а мне еще надо выспаться. Нет, поезжай-ка ты один.

– Можем побыть лишь на официальной части и уехать. Я обещаю, что надолго мы там не задержимся, – не сдавался я.

– Но, тогда встает вопрос, в чем мне там быть? Посуди сам, ну что я надену? Я уже ни в одно нормальное платье не влезаю.

– Типичный женский каприз. Разве мадам Амалия совсем недавно не пошила тебе платье именно на такой случай? Оно свободное и широкое.

– Ага, я в нем уже была на приеме в нашем посольстве на День России, на благотворительном концерте и в ресторане, когда отмечали день рождения твоего начальника. Не слишком ли часто?