— Лаворски, вы говорите? Да, так оно и есть. Он имел в виду именно это. Вот только забыл упомянуть, что они уже убили четырех человек за последние три дня, или что они четыре раза пытались убить меня за эти дни.

— Вы лжете! Вы все это придумали. Этого не может быть. Сжальтесь, оставьте нас!

— И это говорит дочь старого вождя шотландского клана! — гневно воскликнул я. — От вас, видно, толку не добьешься. Где ваш отец?

— Я не знаю. Мистер Лаворски и капитан Имри — это еще один из них — пришли за ним в одиннадцать часов вечера. Папа не сказал, куда они отправились. Он ничего мне не сказал. — Она помолчала и спросила меня:

— Почему вы сказали, что от меня толку не добьешься?

— Он сказал вам, когда вернется?

— Почему от меня не добьешься толку?

— Потому что ты — маленькая глупая девчонка, ты ни черта не знаешь об этом мире и веришь всему, что тебе говорят отпетые негодяи и преступники. Но особенно потому, что ты не веришь мне. Не можешь поверить единственному человеку, который хочет спасти тебя. Ты маленький глупый поросенок, Сью Кирксайд! Если бы я не боялся попасть в ад за кощунство, я бы сказал, что преподобный Роллинсон легко отделается.

— О чем вы говорите?

— Он не совершит роковой ошибки в своей жизни, не сможет жениться на такой никчемной девице, поскольку умрет, — сказал я злобно. — И он уже на полпути к смерти. Он близок к смерти, потому что Сью Кирксайд решила дать ему умереть. Потому что она слишком слепа, чтобы узнать правду, когда видит ее. — Я расстегнул ворот и сдернул шарф.

— Тебе это нравится?

Ей не понравилось. Краска сползла с ее щек. Я видел себя в зеркале на ее туалетном столике и мне тоже не понравилось то, что я там видел. Отпечатки пальцев Квинна во всей красе. Цветной калейдоскоп пятен охватывал всю шею.

— Квинн? — выдохнула она.

— Вы знаете имя. Знаете этого человека?

— Я их всех знаю. По крайней мере — большинство. Наш повар проболтался как-то, когда был сильно пьян, что слышал разговоры на кухне об этом страшном человеке. Квинн поссорился со своим приятелем. Из-за женщины. И он убил приятеля. Таким же образом. — Она сделала усилие, чтобы отвести глаза от моей шеи. Я думала… думала, это просто болтовня.

— И вы по-прежнему думаете, что эти ребята готовятся стать миссионерами, чтобы нести по свету слово божье? — Я усмехнулся. — Вы знали Жака и Крамера?

— Она кивнула.

— Я убил их сегодня. После того, как они убили моего друга. Они свернули ему шею. Потом они пытались убить моего шефа и меня. И еще одного я убил тоже. Он хотел убить нас. Кажется это был Генри. Теперь вы мне верите? Или все еще думаете, что мы пляшем вокруг старой вишни на лужайке и песенки поем?

Ее лицо побелело:

— Кажется, меня сейчас стошнит.

— Позже, — сказал я холодно. — У нас нет времени на эти развлечения. Вы ведь хотите выйти замуж, правда? Ваш отец сказал вам, когда он вернется?

Она смотрела на умывальник в углу так, будто прикидывала, успеет она добежать прежде, чем ее стошнит, или нет. Потом снова посмотрела на меня и прошипела:

— Вы такой же мерзкий, как и они. Вы убийца. — Я сжал ее плечи и хорошенько встряхнул:

— Сказал он, когда вернется или нет?

— Нет.

— Вы знаете, что эти люди делают здесь?

— Нет.

Я поверил ей. Ее старик наверняка знал, но он не стал говорить ей. Лорд Кирксайд не был так наивен, чтобы верить, будто незваные гости оставят его в живых. Но он мог надеяться, что они пощадят хотя бы дочь, если она ни о чем не будет знать…

— Очевидно, вы знаете, что ваш жених еще жив, — продолжал я. — И ваш старший брат. И остальные. Они содержатся здесь, не так ли?

Она беззвучно кивнула. Хотелось бы, чтоб она не смотрела на меня так.

— Вы знаете, сколько их?

— Дюжина. Или больше. Я знаю, что там есть дети. Три мальчика и девочка.

Все правильно. Два сына сержанта Мак-Дональда, а также мальчик и девочка с той переоборудованной спасательной шлюпки, что вышла из Торбея. Я не верил ни единому слову Лаворски об его уважении к человеческой жизни, но не удивлялся тому, что свидетели незаконных операций еще живы. Для этого были свои резоны.

— Вы знаете, где они содержатся? В замке должны быть подходящие темницы.

— Глубоко под землей есть камеры. Последние четыре месяца мне не разрешали подходить к ним близко.

— Теперь у вас появилась возможность сделать это. Одевайтесь и проводите меня туда.

— Идти вниз, к камерам? — В ее словах слышался ужас. — Вы с ума сошли! Папа сказал мне, что по меньшей мере три человека дежурят ночь напролет. — Теперь их стало двое, — но она была и так обо мне невысокого мнения, так что не стоило ей об этом говорить. — Они вооружены. Вы просто сумасшедший. Я не пойду!