Что ж, вот и определились со следующим пунктом для нанесения мной дружественного визита. Как оно там было?

'Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро!

Тарам-парам, парам-тарам,

На то оно и утро…'

Маленький аккуратный одноэтажный домик на шесть комнат из красного кирпича с металлической четырёхскатной крышей, с беленькими окнами, резными наличниками и ставнями. С кирпичной трубой. С небольшим крыльцом-верандой. Весь такой уютный, домашний, простой.

Шесть комнат — маленький? Ну, в сравнении с особняком Алексея Константиновича — да, маленький. Даже — крошечный. Притом, что стоит никак не меньше. Почему так? Из-за чего?

Из-за участка земли, на котором он расположен. И из-за того, где этот участок земли находится. А ещё: из-за размера этого участка.

Четыре гектара частной территории в Ромашковском лесу в районе Кунцево — это очень недёшево. Возможно, что даже и вовсе — бесценно, так как цены не имеет, ибо не продаётся.

Четыре гектара леса, в центре которых, равноудалённо ото всех сторон этого квадрата, маленький аккуратный домик, к которому, однако, подведены и свет, и газ. Есть вода и обустроена канализация. Имеется гараж на две машины и подъездная дорога, ровная, как водная гладь, идущая от ворот гаража прямо до МКАДа. Маленький частный рай интроверта… сингельтона… или мизантропа?

Комнаты внутри просторные, светлые. На стенах ковры, на полу ковры, на диванах, креслах и кроватях цветные покрывала. На широких подоконниках цветы в керамических горшках на красивых кружевных салфеточках. Белёные потолки. Люстры с хрусталём в каждой комнате. Шторочки, зановесочки…

Как будто в бабушкин дом попал… времён её силы и молодости, так как никаким увяданием или ветхостью тут и не пахнет. Всё чистое, всё целое, всё, почти, как новое.

Дверь ванной комнаты открывается, и из неё выходит, ступая по мягкому ковру босыми ногами, девушка в двух полотенцах. Одном вокруг тела, другом — намотанном на волосы, на манер тюрбана.

Она оборачивается и вздрагивает, так как видит меня, вольготно расположившегося в одном из её кресел.

— Здравствуйте, Мария Дмитриевна, — встречаю я её взгляд приветливой, но слегка напряжённой улыбкой. Всё же, как ни старался, а расслабиться у меня не получалось.

Вот ведь, общаясь со снайпером, непосредственно вынесшим мне мозг, да ещё и неоднократно, быть расслабленным и дружелюбным у меня выходило легко. Это не требовало никаких усилий. А вот рядом с той, кто меня лично и пальцем не тронула… а, нет, стоп: она меня из окна пятого этажа выкинула, так что — всё в порядке, всё логично, всё так и должно быть.

— Юра? — медленно опустив руки от полотенца, которое она придерживала на своей голове, спросила девушка. Брови её изогнулись в удивлении и непонимании. Только в этих двух эмоциях — ни тревоги, ни страха в выражении её глаз и лица не было и в помине. — Ты чего это здесь?

— Пришёл познакомиться поближе, — совершенно честно ответил ей я. Так как, именно за этим сюда и пришёл. Не больше, не меньше.

— А как ты вообще узнал, где я живу? — задала следующий важный, по её мнению, вопрос девушка.

— В «5-ом управлении» сказали, — пожал плечами я. И это тоже было правдой.

В реальности, всё оказалось намного проще, чем представлялось в мыслях. Собственно, как оно чаще всего и бывает. Сложности и проблемы существуют, большей частью, в наших собственных головах. И только до тех пор, пока мы думаем, сомневаемся и не решаемся. Но, стоит начать… как «дверь», которую мы готовились выбивать плечом, оказывается просто незапертой.

Я пришёл к зданию «управления» утром. Открыл дверь, оказался в небольшом коридорчике, оканчивающемся окошком дежурного, к которому и направился.

Достал свой паспорт, положил его на стойку перед окошком.

— Меня зовут Долгорукий Юрий Петрович, я к Мамонту Борису Аркадьевичу, по личному вопросу.

Дежурный взял мой паспорт, открыл, полистал, проверил его на подлинность на стандартном «банковском» приборчике, подсвечивающем микрошрифты, голограммы и водяные знаки каким-то синеватым светом. Не знаю, как он работает — никогда раньше не интересовался. Ещё дежурный позвонил кому-то. Продиктовал мои данные и цель визита, после чего получил какой-то ответ и, возможно, инструкции, которых я не мог слышать, кивнул самому себе, опустил трубку стационарного телефона на его базу и ответил уже мне.

— Бориса Аркадьевича нет на месте, — ответил дежурный, возвращая проверенный и откопированный на «ксероксе» документ.

— А, когда он будет? — спокойно и всё так же доброжелательно уточнил я. — Сегодня получится его увидеть?

— Извините, Юрий Петрович, но вряд ли, — перешёл на чуть более неофициальный тон дежурный, видя, что я, не смотря на свою фамилию, права не качаю, презрением его не обливаю, требовать не требую, не хамлю, веду себя, в целом, адекватно, говорю вежливо.

Да и вообще, как-то оно так получается, что, когда к людям с добром и по-доброму, они, обычно смягчаются, открываются. Простые люди. Те, которые ещё не срослись со своими должностями или положением в обществе настолько, что начали терять собственное «я». — Борис Акадьевич вместе с Князем, в Петроград уехал. Скорее всего, с ним и вернётся… наверное.