– Спасибо, – упрямо повторила я. – Не злись, Вадим. Ведь есть за что вас всех благодарить. И особенно тебя. Ты не представляешь, что значит для меня этот малыш. Я больше не буду одна.

– Я рад за вас двоих, – он снова мягко улыбнулся. – Ксю, не поднимай телефон от неизвестных абонентов. Хорошо? И от известных лучше тоже.

– Я и не собиралась.

– Вот и молодец. До завтра, – он поцеловал меня в щеку и тихо вышел из палаты.

Я поужинала и заглянула к Виталию. К нему должна была прийти Ольга. Он очень переживал, что она не выдержит такой темп работы. Они забыли, когда ночевали в своих квартирах.

– Ксю, ты давай это, возвращайся к себе. Мы все переживаем за тебя. Хочется, чтобы у тебя всё наладилось. А то Вадик сам не свой в последнее время. Он очень за тебя волнуется. Нас всех задёргал. А мы не знаем, чем ещё можно вам помочь. Мирон – последняя сволочь. Как такие только живут на земле.

– Виталик, спасибо. Пусть у вас с Ольгой не будет никогда таких проблем. Но я во многом сама виновата.

– Ты ни в чём не виновата. Он намного старше тебя. Вот и запустил свои грязные руки в твою жизнь. Чего не имел права делать. Задурил голову девчонке.

– Так Вадим ещё старше меня, – заметила я.

– Вадим – это Вадим. Всё, спокойной ночи, Ксения. Иди, тебе надо хорошо выспаться.

Виталий провёл меня до палаты. Я забралась под одеяло. Сегодня очень тепло было на улице, но меня всё равно немного знобило. Надо будет сообщить об этом Сушинской, когда она приедет.

Я не стала выключать телефон, как просил меня Вадим. А у него не хватило духу забрать у меня мобильник. Было видно, что он потянулся за ним, но быстро передумал. Убрал руку и отошёл подальше. Лишь попросил беречь себя.

Я выключила прикроватную лампу и решила немного вздремнуть. Марья Фёдоровна прислала сообщение, что приедет только через час.

Меня разбудил звонок. Поднесла телефон к уху и ответила, не открывая глаз:

– Да, я слушаю, – неприятная слабость накатила волной.

Кажется, моя температура растёт. Надо срочно сообщить об этом Виталию. Мысль ещё не успела пронестись в моей затуманенной голове, как на другом конце провода я услышала знакомый голос:

– Что же ты своих любовников ко мне подсылаешь?

Мирон! Я резко откинула одеяло и вскочила на ноги. Спросонья я не посмотрела на номер входящего вызова. Жар ещё больше прилил к моей голове, и я пошатнулась, больно ударившись ногой об стол.

– Интересно, – Мирон продолжал шипеть в трубку, – ты от кого беременна? От меня или нагуляла? Не зря я следил за тобой всё это время. Не давал мне покоя Вадим Романов. Отвечай, Ксюша. Это его ребёнок?

Я выронила телефон, а когда наклонилась, чтобы его поднять, то заметила на полу какую–то лужу. В полумраке я не видела, что это за жидкость. Но резкий специфический запах не оставлял мне никакого шанса – это кровь.

Я бросилась к двери, но меня снова повело в сторону от слабости. Я упала, но не смогла подняться. Слышала, как Мирон орал в трубку. Но мне было всё равно.

Я ползла в сторону двери. Мне нужно добраться до Виталия. Несмотря на моё состояние, голова работала чётко. Я понимала, ребёнка уже, скорее всего, не спасти. Но я хочу жить. Я обязана жить.

В коридоре ко мне подбежал охранник и позвал медсестру, которая сидела на посту. Виталий выбежал на крик и с ужасом разглядывал пятна крови, которые следом тянулись за мной. Он покачал головой.

– Да. Это я опять во всём виновата. Я потеряла своего малыша.

Он ничего не ответил. Помог мне улечься на каталку, которую прикатила медсестра. По дороге к лифту нас догнал Павел Дмитриевич:

– Ксения, не волнуйся, пожалуйста. Сушинская уже подъезжает. Она сама всё сделает. Всё будет хорошо.

Это фразу я слышу теперь каждый день с завидной регулярностью. Когда оно уже будет хорошо? Слишком затянулись мои проблемы.

– Ксения, не волнуйтесь. Я ввожу препарат. Сейчас вы уснёте.

***

Я знаю, что он здесь давно. Он смотрит на меня. Просто мне было тяжело открыть глаза. Я всё слышала. Это они думали, что я сплю. Нет, я всё слышала. Как он кричал за дверью, как звал меня.

А теперь сидит и смотрит на меня. Скоро я смогу открыть глаза, и он устроит мне разнос. Лучше бы он вчера забрал у меня телефон. И ничего бы не произошло.

Я провожу рукой по животу. Пустота. Это ощущается даже вот таким образом. Когда там была жизнь, всё было по-другому.

Чувствую, как ложится его рука на мой живот. Даже через одеяло я ощущаю её тепло. Слёзы самопроизвольно катятся из глаз.