— Как-нибудь потом, — улыбнулся я. — Обещаю.

Сэнди недовольно прищурилась, наверное, желая что-то пробурчать. К несчастью, в её ситуации оставалось лишь едва слышно вздохнуть и принять мой ответ. Девочка, над чем-то задумавшись, хитро улыбнулась, вновь заговорив на амслене.

Раз я отказывался от этого, то она предлагала пойти и выпить вместе сладких-сладких молочных шейков. А после этого отправиться вновь гулять по Реинвеллу, в поисках чего-то «мистического». Мы часто так гуляли вместе.

Я покачал головой.

— Не сегодня. И, возможно, не завтра. У меня появились дела. Прости.

Кажется, я перед родной матерью так искренне не извинялся, как перед малышкой Сэнди. В принципе не помню, чтобы когда-то перед кем-то искренне извинялся.

Сэнди наклонила голову, уставившись на меня долгим, немигающим взглядом. Наверное, стоило ожидать самого худшего, но этого не произошло: девочка лишь улыбнулась, кивнув. Дела значит дела. Чего бухтеть? Все мы можем быть заняты.

Кажется, дождь за окном стал немного сильнее. Возможно, мне просто кажется.

Уже совсем скоро, сжимая в руках странную камеру, я отправился в штаб Совета, чувствуя, что опять втягиваю себя в какое-то совсем уж лютое дерьмо. Вопрос Второй Луны нужно было решать и, судя по всему, профессор Рид, по чьей вине тварь проникла в нашу реальность, мог помочь нам. Либо то, что он исследовал.

Надеюсь, от вырезанного из реальности профессора осталось хоть что-то.

День и ночь я охранял жемчужину своей души. Теперь, в этом океане жемчужных течений, я перестал понимать, какая из них принадлежит мне.

Мавлана Джалаладдин Мухаммад Балхи Руми, также известный как Руми или Мавлана, персидский поэт-суфий, исламский богослов, факих, случайная уместная цитата из Интернета.

Все.

Феликс Айзек Фишер, всё тот же неудачливый рыбак и просто неудачник, случайное неуместное дополнение цитаты из Интернета.

Камера в руках ощущалась как-то странно. Она не искажала физическое пространство, не пыталась уничтожить всё живое и неживое, не кусалась и не разговаривала со мной, но при этом создавала такое впечатление, будто я держу в руках тактическую ядерную боеголовку, что могла рвануть от любого неправильного чиха. На краю сознания мне удавалось уловить отголосок того, что несла эта хреновина, и от этого держать в руках это нечто становилось, по меньшей мере, некомфортно. Где «Универсальная Удочка» ощущалась частью меня, буквальным продолжением, которую кисть лишь дополняла, идеально сосуществуя между собой, то эта камера…

— Из чего вообще рождаются дары? — пробормотал я.

Как-то раньше я не слишком интересовался этим вопросом. Нет, не так. Задумывался, но не всерьёз.

— Ты идёшь, демон? — окликнул меня стиляга.

Я поднял взгляд на недовольного Чарльза, широко улыбнувшись. Молча отправился за ним. Одного дня хватило, чтобы народ в Совете принял новую угрозу и успокоился. Получить доступ в лабораторию, в которой Гаррик проводил-не проводил эксперименты было не сложно. Оставался вопрос, зачем это вообще нужно, но его никто не озвучивал, решив не забивать себе всякой чушью голову. В принципе, как и я.

Пустая лаборатория напоминала логово чистоплотных безумных учёных. Чистое белое помещение, разбитое на несколько «комнат», что были забиты разным, в сущности, хламом: куски летающих тарелок, плавающие в растворах головы, непонятные схемы сомнительного происхождения и назначения, различные образцы пород и ещё просто целый океан всякого мусора. Единственное, что успокаивало, весь этот хлам был разложен в собственных отделениях и, вроде бы, друг с другом не пересекался.

— Вы планируете интегрировать технологии пришельцев в наш быт? — с любопытством поинтересовался я, разглядывая инопланетные технологии.

Среди хлама затесался какой-то кубик. Мне показалось, будто я могу с ним войти в контакт чистой силой разума, но рисковать не стал и просто проигнорировал его. Всё же, много они всякого разного мусора собрали здесь.

— Задашь потом этот вопрос профессору, — натянул издевательскую улыбку на лицо Чарльз. — Для чего тебе эта камера, Фишер?

Мотивирует.

Я хмыкнул. Откровенно говоря, сильно сомневаюсь, что они будут торопить события и искусственно ускорять прогресс. Люди банально могут оказаться не готовы к тому, что увидят, и натворить дел. Как рассказывал Мистер Стивенсон, даже технологии людского производства уничтожали мир. Что уж говорить про технологии, многократно превосходящие наше понимание?

Разве что, брать какие-то отдельные принципы и наработки, постепенно продвигая их в массы, чтобы люди сами к этому пришли и приняли. Впрочем, не то чтобы это было интересно лично мне. Сомневаюсь, что Мистер Стивенсон не пробовал искусственно ускорить человеческий прогресс. Расселить людей по всей галактике — это буквально лежит на поверхности. Но, примерно понимая, насколько чудовищной могла быть пресловутая судьба, что-то мне подсказывало, что последствия таких «хитростей» оказались весьма и весьма разрушительными.